Варан. Марина и Сергей Дяченко

промямлил Лысик, сразу смекнувший, кто здесь главный.

      – Ответишь, – сухо пообещал горни. Повернулся и пошел в глубь скалы, как будто бывал здесь раньше, как будто точно знал, куда надо идти.

      Лысик, постанывая, поднялся. Размазал кровь по подбородку; подошел к Варану, смерил его холодным липким взглядом и, ухнув, вмазал кулаком в лицо – Варан не успел увернуться. Вспыхнули искры, полетели с потолка, будто подсвеченные солнцем дождинки. Варан обнаружил, что сидит на полу, как перед тем Лысик, и пол качается, будто перегруженная лодка.

      – Ответишь, – зловеще сказал причальник над самой его головой. – Один бурдюк я с тебя списываю, как возмещение… убытков. И чтобы я тебя больше не видел здесь, щенок!

      И, подхватив сундучок, поспешил вслед за горни, на ходу выкрикивая:

      – Господин мой, направо! Извольте откушать, переодеться, умыться, ведь поддонки – они поддонки и есть…

      Варан поднял с пола свои очки. Вытер кровь с подбородка.

      Ничего, подумал. Попадись ты мне в сезон.

* * *

      Как всегда, не хватало дня. Или хотя бы часа. Ну уж получаса-то всегда не хватает…

      Суетились. Паковали вещи, прятали в сухие тайники. Снимали с петель двери, обмазывали жиром ненужные в сезон инструменты, зашивали в мешки, якорили в сараях. Запасали еду на ковчеге; в последний раз осматривали поля – везде ли хорошо лежит сетка, не смоет ли донное течение первый урожай репса.

      Дождь ослабел, а потом прекратился вовсе. Впервые за все межсезонье.

      Дети визжали, бегали по поселку, обнимались:

      – Солнышко, солнышко! Выгляни в оконышко!

      Небо явственно посветлело. Море подернулось крупной рябью.

      – Живее, живее!

      Варан помог матери забраться в лодку, подсадил мелюзгу одну за другой. Забрался сам, сел на весла рядом с отцом.

      – Ну, с Императорской помощью, – отрывисто сказал тот. – Давай.

      Берег отдалялся. Ковчег становился все ближе – кособокий поселок на воде, увешанный веревочными лестницами, с жидкими дымками, поднимавшимися из многих труб.

      Лодку раскачивало. Малявок стало мутить.

      – Мама, это Шуу под водой рыгает?

      – Не повторяй глупостей… Это Император открыл плотину, и теперь вода поднимается.

      – А почему мы так качаемся?

      – Молчи…

      Добрались до высокого борта ковчега. Выбрались, подняли лодку; кое-как разместились в крохотной комнатенке-каюте. За стенкой из натянутой кожи плакал соседский младенец.

      Растянулись на жестких полках. Замерли, прислушиваясь, как бурлит снаружи вода.

      – Ма-ам… – завела Лилька.

      – Чего?

      – А можно, я бусы себе куплю стеклянные?

      – Можно…

      – А я, – басом сказала Тоська, – ничего себе не куплю. Я денег накоплю и на большой черепахе покатаюсь. По минуте монета… По монете минута, вот так.

      – Ты сперва денег накопи…

      Ковчег качнуло. Еще и еще; Тоська села на лавке, закрывая рот руками:

      – Ой, меня вытошнит