Одержимость. Питер Джеймс

спросил Фабиан, перекрикивая рев двигателя и ветра.

      Отто и Чарльз переглянулись, не понимая, к кому обращен вопрос. Отто вдавил зажигалку в гнездо и вытряхнул помятую сигарету из сплюснутой пачки «Мальборо».

      – Я не составляю планов. Никогда.

      – А что твои родители? – спросил Чарльз.

      – Мои? – переспросил Фабиан.

      – Да.

      – В норме, – неохотно ответил Фабиан. – По-прежнему врознь. Как твоя мать?

      Он поднял руку, покрутил рукоятку и открыл люк. В машину ворвался поток ледяного воздуха и рев, заглушивший ответ Чарльза. Фабиан посмотрел на солнце справа – низкий красный шар, поднимающийся над холмами Бургундии. Благодаря ему нальется соком виноград, а из него сделают вина: великие белые, великие красные. Красные, как кровь. Лет через двадцать он, может быть, откроет бутылочку «Кло-де-Вужо», наклонится к кому-нибудь и скажет: «Я видел солнце, которое теперь в этой бутылке, я был там».

      Снова накатило ощущение неумолимости судьбы. Шар солнца вдруг показался слишком близким. Захотелось открыть окно и оттолкнуть его. Лучи света поиграли на приборном щитке, пробежали по нему, яркие, живые. «Словно свежая кровь», – опять подумал он.

      – В этом семестре я попытаюсь научиться играть в крикет, – заявил Чарльз.

      – Крикет… – Отто бросил на него странный взгляд. – Возможно, Кембридж – моя последняя возможность поиграть.

      – Ты сказал – крикет? – прокричал Фабиан.

      – Да! – крикнул ему в ответ Чарльз.

      Вдали мелькнуло скопление красных огоньков. Рассвело еще не окончательно, а потому четко разглядеть, что там такое, было затруднительно. Несколько автомобилей собрались в кучу, мигает оранжевый огонек, что-то смещается в среднюю полосу. Фабиан вырулил на скоростную полосу, чуть придавил педаль газа, включил фары.

      – Не знал, что ты играешь.

      – Я был в основном составе Винчестера.

      – В основном составе дрочеров, – усмехнулся Фабиан, на миг повернув голову.

      – Кого?

      – Дрочеров!

      – Фабиан!

      Фабиан услышал голос Отто – странный, сдавленный, пресекающийся. Почувствовал, как того передернуло, как он напрягся. Снова устремил взгляд на дорогу.

      Прямо ему в глаза бил приближающийся свет фар. Крупные, расположенные высоко ослепляющие фары двигались им в лоб по встречке – по их полосе.

      – Грузовик! – прокричал он. – Черт!

      Он перебросил ногу на педаль тормоза, понимая, что это лишено смысла – слишком поздно. В мерцании желтых фонарей увидел две последние цифры номера: 75. Париж, подумал он.

      А потом он вдруг оказался над «гольфом», посмотрел вниз. Сквозь открытый люк он видел Отто, Чарльза и Генри. Они дергались, как тряпичные куклы. Он смотрел как зачарованный, наблюдал все словно в замедленной съемке. Потом увидел, как «гольф» начал сминаться, ударившись о передок грузовика, и понял, что это и не грузовик вовсе, а легковая машина – «ситроен», одна из больших старых моделей, внушительная, высоко поднятая над землей.

      Сначала