«Мое утраченное счастье…» Воспоминания, дневники. Владимир Костицын

делами изобретателей. В отдел было влито патентное бюро, широко объявлено о защите изобретателей, о рабочем изобретательстве. Иногда за заседание проходило свыше сорока изобретательских дел, и я все время протестовал, указывая на наши бесчисленные ошибки и большую ответственность. Ни один изобретатель ни мирился с отрицательными отзывами, подавал жалобу в президиум ВСНХ или в Совнарком, откуда приходил приказ пересмотреть дело. Я состоял членом физической комиссии и неожиданно для себя был избран ее вице-председателем[300] в пику П. П. Лазареву, который претендовал на этот пост; мои собственные заслуги были совершенно недостаточны для столь высокой чести. Кстати, раз уж я заговорил о Лазареве, отмечу, что при этой встрече передал ему мою рукопись с решением той задачи, которую он поставил мне летом; рукопись была им затеряна, и разыскать ее не удалось.

      Раз в неделю мне приходилось участвовать в заседаниях Государственного ученого совета – вечером по пятницам в помещении бывшего учебного округа у Храма Христа Спасителя. Это было очень интересное и очень важное учреждение в эпоху, когда все старое ломалось, и искались новые пути. Через него проходили все дела, касающиеся высших учебных заведений и научных учреждений, уставы, программы, учебные планы, назначения профессоров и т. д. Председателем его был заместитель народного комиссара просвещения Михаил Николаевич Покровский, которого я хорошо знал по работе в партии и по эмиграции, начиная с 1905 года. В настоящее время принято говорить о нем как о вредителе.[301] Это неверно, и я думаю, что мой голос имеет вес в данном вопросе: никто не сражался с Покровским так упорно, как это делал я; никто не высказал ему столько неприятных истин, как я, и редко кто относился столь отрицательно к его деятельности, и все-таки он не был вредителем.

      Это был человек с очень крупными достоинствами и с огромными интеллектуальными и моральными дефектами. К марксизму он пришел сравнительно поздно, пройдя в политическом отношении через «Освобожденчество» и в научном через школу Ключевского. Зная это про себя, Покровский, при обсуждении каждого вопроса, вспоминал, как его решали соответственно Струве и Ключевский, и старался дать иное решение, хотя бы вопрос был решен вполне правильно. Зная, что новое всегда борется со старым, он заискивал перед новым и ничего так не боялся, как быть обвиненным в старческом застое мысли. Поэтому, про себя думая иначе (и иногда post factum высказывая в дружеском разговоре свои действительные мысли), он всегда старался проводить более «молодые» решения. Пока дело происходило в эмиграции и касалось бумажных резолюций, это было терпимо, но в Москве, когда к нему приходили молодые коммунисты, молодые рабочие, он сразу и без спора подписывал все, что от него требовали, а потом брался за голову, охал и жаловался.

      В 1905 году Покровский принадлежал к лекторско-литературной группе при Московском комитете, и меня часто посылали к нему и Рожкову по разным делам от имени студенческой партийной

300

1 августа 1921 г. В. А. Костицын был избран товарищем председателя секции физики, электротехники и геофизики научной комиссии НТО ВСНХ (РГАЭ. Ф. 3429. Оп. 23. Д. 24. Л. 147–148).

301

Критика началась с постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР «Об учебниках по истории» от 26 января 1936 г. В дальнейшем утверждалось, что, «заменяя конкретную историю социологией, факты – абстрактной схемой, Покровский и его “ученики” по существу пытались ликвидировать историю как науку», а «антимарксистские, антиленинские взгляды и концепции Покровского» были «использованы врагами социализма для протаскивания, под флагом марксизма, своей буржуазной идеологии и контрреволюционных “теорий”». Более того, «школа Покровского» оказалась-де «базой для вредительства со стороны врагов народа, разоблаченных органами НКВД, троцкистско-бухаринских наймитов фашизма, вредителей, шпионов и террористов, ловко маскировавшихся при помощи антиленинских исторических концепций М. Н. Покровского», и «оголтелая банда врагов ленинизма долго и безнаказанно проводила вредительскую работу в области истории» (Панкратова А. Развитие исторических взглядов М. Н. Покровского // Против исторической концепции М. Н. Покровского: Сб. ст. М.; Л., 1939. Ч. 1. С. 5–7; см. также: Ярославский Ем. Антимарксистские извращения и вульгаризаторство т. н. «школы» Покровского // Исторический журнал. 1939. № 2. С. 47–54).