Джек Ричер, или Вечерняя школа. Ли Чайлд

будто игрушечной, машине. Все неторопливо, давая время предвкушению набрать силу перед тем, как он развернет свой подарок. Его любимые мгновения во многих отношениях.

      Замок ремня безопасности его не выдаст.

      А вот ручка двери, маленькая, хромированная, холодная на ощупь, с пространством для пальцев может оказаться опасной. Средний палец правой руки скользнул внутрь, одинокий, изящный; так он подумал, будто намекая на что-то, потом замер на секунду, словно задавал вопрос: «Ну, мы идем?» Подушечка полностью прижата к хрому, потом сильнее, чтобы открыть замок, затем палец так же изящно вернулся на свое место.

      Отпечаток получился четкий и не смазанный.

      Гладкий, холодный хром.

      Как глупо.

      Его вина.

      Глава

      11

      Очевидно, немецкую иммиграционную службу заранее предупредили об их прилете, потому что, как только Нигли протянула свой паспорт, пограничник в будке сделал знак, и крупный толстый мужчина поднялся с жесткого стула в соседнем зале, чтобы их поприветствовать. Он сказал, что его зовут Гризман, и добавил, что узнал имена Нигли и Ричера, которые записал патрульный, когда опрашивал их на улице. Они тогда назвались туристами. Но полицейский сказал, что они были не слишком похожи на обычных туристов. И теперь он понимает, что тот имел в виду. Потом Гризман добавил, что будет счастлив помочь им любыми доступными ему способами. Свидетель уже ждет их в отделении полиции и полон энтузиазма и желания сотрудничать. Ему сказали, что с ним собираются проконсультироваться по вопросу национальной безопасности. На работе он получил выходной, оплаченный, поскольку он выполняет свой гражданский долг. Гризман добавил, что свидетель не говорит по-английски и на беседе будет присутствовать переводчик. И, да, в Германии принято показывать свидетелю фотографии потенциальных подозреваемых.

      Полицейский «Мерседес», на котором приехал Гризман, стоял в месте, запрещенном для парковки; они забрались в него и тут же отъехали от тротуара. Сиденье просело под весом Гризмана, который был невероятно крупным мужчиной. На дюйм выше Ричера и на пятьдесят фунтов тяжелее. В два раза больше, чем весила Нигли. Но в основном это был жир, так что он не представлял ни малейшей опасности ни для кого, кроме себя самого.

      – Вчера вечером по телефону вы сообщили, что свидетель безумен, – сказал Ричер.

      – Не в прямом смысле, разумеется, – ответил Гризман. – Он помешан на определенных вещах, но не более того. Вне всякого сомнения, страдает расизмом и ксенофобией, усиленными иррациональными страхами. Но в остальном вполне нормален.

      – Вы бы поверили его показаниям в суде?

      – Конечно.

      – А как насчет судьи и присяжных?

      – Конечно, – повторил Гризман. – В обычной жизни он ведет себя вполне адекватно. В конце концов, он же работает в городской службе, как и я.

      Полицейское управление, куда они приехали, оказалось лучшим в Гамбурге. Оно занимало большое, новое, ультрасовременное