Три возраста Окини-сан. Том 2. Валентин Пикуль

подтверждая эти слова, рядом лопнул японский снаряд, и Коковцева с Эйлером разбросало в разные стороны. Трюмный штабс-капитан катился среди обломков рваного железа, хватаясь руками за лицо, кричал, что он ничего не видит:

      – Я не вижу! Вова-а… где ты? Не вижу, не вижу…

      Коковцев встал и рухнул снова. Что такое? Сапог разорван, из его обрывков торчала развороченная ступня. Боли не было. Дохромав до Эйлера, он оторвал его руки от лица. По щекам трюмного инженера, противно и дрябло, вытекли глаза.

      – Держись! – сказал Коковцев. – Я отведу тебя.

      – Куда? – орал Эйлер. – Куда? Я не вижу…

      А в самом деле – куда вести? Из ада в ад?

      – Сиди. Вот так. Сиди. Сейчас я разыщу санитаров…

      Эйлер судорожно хватал руками желтые газы:

      – Я никуда не уйду… Что кричат там, в корме? Вова-а…

      – Да здесь я, здесь. К нам подходит миноносец.

      – Японский, да? Мы разве в плену? Вова-а.

      – Нет, нет! К правому борту подходит «Буйный»…

      «Буйным» командовал кавторанг Коломейцев.

      – Коля, – окликнул его Коковцев, – ты откуда взялся?

      Под бортом «Суворова» море швыряло маленький миноносец. Коковцев глядел вниз, Коломейцев задирал голову кверху:

      – Слушай, что у вас тут творится? Я ведь ничего не знаю. Приказов не получал. Шел мимо. Вижу, горите. Думаю – дай-ка спрошу, не надо ли помощи… Рад видеть тебя живым!

      – Коля, принимай адмирала, – объявил Коковцев.

      Волна, приподняв эсминец, обрушила его вниз, и шумные потоки воды неслись по его палубе. Коломейцев – в рупор:

      – Я ни хрена не слышу… повтори!

      Коковцев повторил, чтобы снимал Рожественского.

      – Не болтай глупостей! Ты же сам миноносник… видишь, какая прет волна. Как я сниму? Есть ли у вас шлюпки?

      – Сгорели или разбиты… нету. Ничего нету.

      Заметив корабль под бортом броненосца, японские крейсера Камимуры открыли по ним интенсивный огонь. Далее весь нервный диалог двух миноносников строился в редких паузах между бросками волн и взрывами снарядов.

      Коковцев доказывал:

      – Ломай борт в щепки… пусть трещит мостик и даже твои кости! Но адмирала надобно снять… Слышишь? Это приказ.

      – Черт с тобой, Володя, давай Зиновия!

      Легко сказать – дай! Но исполнить это – все равно, что с крыши многоэтажного горящего здания, которое сейчас обрушится, передать младенца на крышу маленького сарая, готового вот-вот быть раздавленным. Оценить всю дерзость подобного маневра могут, кажется, одни моряки, да и то лишь те, что уже побывали в различных переделках!

      Рысцой прибежал вестовой адмирала – Петька Пучков:

      – А хучь убейте: не идет адмирал, и все тут.

      – Ты сказал ему, что «Буйного» нам бог послал?

      – Сказал. А он – кувырк, и папироска во рте…

      Коковцев рванулся вперед, но тут же упал от боли в ноге:

      – Где Клапье де Колонг? Где, наконец,