Рекруты Натоотвааля – хроника войны. Андрей Геннадиевич Демидов

без глаз и ног останемся. Не видно ничего, а фонари зажигать нельзя.

      – Уаимоясос не любит фонари, – согласиться Саурно, – кто-то вспугнул кожаные крылья, но я чувствую людей или зверей.

      – Тут всё пахнет, бегает и летает в таком количестве, словно сюда выпустили все зоопарки мира. Никогда не буду больше смотреть Discovery, – мрачно пошутил Маклифф.

      – Тише, – замотал головой индеец и присел на корточки.

      К спорящим, кряхтя и ругая вполголоса Америку от Панамы до Мыса Горн, подошёл Уайтгауз. Он начал пристраиваться на привал под кустом папоротника. После утомительной ночи у Агилара и марш-броска при стопроцентной влажности, в разряженном воздухе высокогорья, он двигался и соображал замедленно. Вес амуниции, воды и оружия делал его шумным и злым.

      Остальные тоже начали садиться, кто на рюкзаки, кто на корточки. Понсио прислонился спиной к дереву и стал разглядывать темноту. Ничего, кроме суеты летучих мышей, птиц и прочей живности, вокруг не происходило. Ни голосов, ни треска ветвей, ни лучей фонариков. Даже рык ягуара растворился в шуме водопада.

      Когда все уже решили продолжить путь, а Уайтгауз стал думать, как заставить себя подняться, в воздухе что-то взвизгнуло. Посыпалась листва. Кепка с головы Уайтгауза слетела и повисла на ветке. Сразу вслед за этим раздался сухой щелчок выстрела.

      – Что за чёрт? – Уайтгауз распластался на земле, – меня чуть не убили!

      Дотянувшись до бейсболки, он показал остальным палец, просунутый в дырку посредине эмблемы NASA. Несколько минут все лежали, выставив перед собой оружие, ожидая выстрелов, всматриваясь в силуэты окружающих деревьев сквозь прорези прицельных планок и зрачки коллиматорных прицелов. Пот катился по щекам людей, будто шёл дождь, стук сердец, казалось, можно было услышать за милю, ноги и руки тяжелели от усталости. Саурно нервничал, дёргал на шее амулет, проверял остроту мачете, крестился.

      – Ничего не вижу, – тихо произнёс Дыбаль перестал водить из стороны в сторону окуляром теплового прицела, – кроме пятен летучих мышей, обезьян и всякой мелочи, ничего нет.

      – Значит они в теплозащитном камуфляже, – отозвался фон Конрад.

      Новый звук летящей пули, сшибающей по пути веточки и листву, закончился ударом в ствол дерева, под которым сидел полковник. Отлетел кусок коры. Невдалеке отчётливо щёлкнул механизм малошумного оружия. Через мгновение уже полетела, брызнула во все стороны кора, куски грибов, мха, недалеко от головы Дыбаля. Рядом хрустнула ветка, возник шорох. Что-то медленно смещалось вдоль цепочки отряда.

      – Маркер моего прицела ставит точку по акустическому сигналу выстрела прямо перед нами, – прошипел Дыбаль.

      – Стрелков у них не менее двух, – ответил Саурно, – оружие разное.

      – Они что, через листву стреляют?

      – Я вижу! – неожиданно крикнул индеец, вскочил на ноги и принялся стрелять, уткнув приклад автомата в живот.

      Всё вокруг наполнилось бело-красными вспышками, грохотом и лязгом.