Рекруты Натоотвааля – хроника войны. Андрей Геннадиевич Демидов

залезть в ущелье, нам просто необходим этот дядька как проводник. Мне кажется, ты должен жениться.

      – Жениться?

      – Мы никому не скажем.

      – Что ты знаешь про ущелье? – Уайтгауз зло взглянул на Айдема, – это серъёзно?

      – Мы, как офицеры, обязаны провести разведку. Маклифф и Дыбаль, будучи штатскими, могут отказаться, но для нас это воинский долг, – ответил Айдем, – но жениться тебе нужно.

      – Я женат на Дороти и у меня двое сыновей, – воскликнул Уайтгауз, – Дороти –это мой путеводный маяк. Пока она в моём сердце, я не умру.

      – От тебя не убудет. Станешь на недельку мужем красотки, а мы никому не скажем, – лицо Айдема сделалось серьёзным, – это приказ, лейтенант.

      – Никому ничего не скажем, – кивнул Маклифф.

      – Хуанакава, – позвал свою дочь индеец и она появилась из-за ширмы.

      Юная девушка была обнажённой, если не считать нескольких ниток крупных бус на её шее и талии. В руках она держала венок из цветов. Саурно перечислил достоинства дочери, упомянул умение готовить, делать одежду, ухаживать за ранами, ублажать, развлекать танцами и пением. Редко встречающиеся у индейцев светлые волосы и серые глаза, являлись, по его мнению, признаком милости юогов. Потом Саурно принялся хлопать в ладоши, обозначая ритм. Появилась Юана и выключила телевизор. Понсио тоже начал бить в ладоши. Из-за ширмы появились Мануэла и Чабела с бубнами и маракасами. Саурно извлёк из складок одежды многоствольную керамическую флейту. Раздалась незамысловатая мелодия, ударили бубны, зашуршали маракасы. Хуанакава двинулась по кругу, поворачиваясь к гостям то одним боком, то другим.

      Они была хороша так, как хороши и красивы юные создания южных стран. Саурно передал флейту Понсио, а сам продолжил рассказывать о том, как плохо без сильных мужчин, какие у него замечательные дочери.

      – Пойдём, большой человек, я соединю ваши руки, и начнём веселье! – сказал Саурно.

      – У меня дома жена, двое сыновей, – прижав ладонь к груди, ответил Уайтгауз, – они ждут меня.

      – Ро, ты устроишь нам неприятности, – сказал Дыбаль отказавшись переводить ответ товарища, – подумай хорошенько.

      Кичако, без перевода поняв, что жених отказывается, хитро улыбнулся:

      – Никто не сможет задержать Большого человека. Жалко. Но тебе не обязательно оставаться совсем. Но пара ночей в гамаках Мануэлы, Чабелы и Хуанакавы, это ведь тебе не будет в тягость? Не такая уж большая плата за спасение, кров и пищу.

      Дыбаль заметил, что у Уайтгауза каменеет от возмущения лицо. Понимая, что индеец вторгается в область свободы личности, он начал искать компромисс:

      – Саурно, у Рональда есть товарищи. Почему мы не годимся для твоих дочерей? Айдем почти холостой! Маклифф в разводе. Я тоже.

      – Кичако маленький, но гордый народ. Если моя мать Урсула сказала, что нужен Большой человек, то нужен Большой человек. Кичако не кладут своих женщин под кого попало. Этот ваш рыжебородый