Эрон. Анатолий Королев

Ева не станет выливать кофе, а выпьет его на кухне… или отлить свой кофе в чашку невесты. Уж она-то сумеет это сделать и незаметно, и безукоризненно. Никто ничего не заметит. Ева выпьет кофе и замертво упадет на пол. Тут ее воображение споткнулось. Она еще не видела ни одной смерти, которая б случилась у нее на глазах. Да, это будет ужасно, размышляла Лилит, но я могу это сделать и хочу ее смерти. Я должна кормить ядом – это мое призвание. Мы останемся с ним наедине. Ева выпьет отравленный кофе и просто, как кукла, упадет на пол. Как срубленная елочка Ева Ель. Она умрет без мучений. Циан, кажется, действует мгновенно. А мысль о том, что она еще никого не ненавидела с такой силой, звучала в ее голове, как голос оправдания. Но как же я сделаю это? И что будет потом? В левой руке она держала флакон, а правой продолжала по инерции шлифовать кисточкой взгляд. Так же механически Лилит обдумывала свою страшную решимость. Конечно, решала она, проскользнув мимо самой сердцевины ужаса убийства другого человека, она сразу же во всем признается Билунову и покажет ему пустую стекляшку цианистого калия. Как он станет реагировать? Сойдет с ума? Изобьет ее до полусмерти? Или струсит и поймет, что она во всем сильнее его? Во всяком случае, продолжала Лилит бесстрастно развивать мысль, она убедится в силе его чувств к сопернице. Но главное в другом: они сразу станут сообщниками. Придется как-то выпутываться. Придется что-то делать вместе. Мысль бестии сладко прикипала к слову «вместе». Вместе куда-то звонить. Вместе кого-то ждать. Инстинктивно минуя – штришком – саму смерть, Лилит старалась выразить для себя самой все перипетии возможных последствий. Мысль холодно вертела предмет перед вниманием глаз. Флакон в руке тем временем слегка нагрелся, а пальцы запотели, она не замечала силы, с которой стискивает эту почти невесомую пустышку с порошком, с такой силой можно было бы удерживать на весу гирю. Наверное, о наказании и речи быть не может, рассуждала она, Билуновым придется что-то предпринять, чтобы погасить новый скандал с сыном. Конечно, Филипп будет не настолько глуп, чтобы набирать 02. Он позвонит только отцу. А вызывать «скорую помощь» она не даст сама, объяснит – бесполезно. Тело уже будет холодным, а яд убьет мозг без всяких надежд, наповал. Затем, с прежней убийственной инерцией думала Лилит, она, конечно же, сразу позвонит в Ростов матери… тут она принялась обдумывать, какие именно фразы нужно будет сказать, чтобы мать отреагировала на известие именно так, как ей надо, а не иначе. Нужные фразы оказалось придумать гораздо труднее, чем мысленно перешагнуть через жизнь другого. Словом, стала подводить она умственную черту, смерть этой выскочки-глупышки замнут. Им с Филиппом ничего не грозит, зато они будут связаны страшным узлом всю жизнь, до гроба, до пряди волос в зубах черепа. Смерть свяжет их навсегда. Она не знала, каким образом свяжет, добьется ли она его взаимности, во что для них выльется ее выходка. Лилит бежала от слов убийство или преступление, хотя в вечном безмолвии мысли это было смешно. Так вот, чувствуя от хвоста до начала страшной змеи,