Пять ложек эликсира (сборник). Аркадий и Борис Стругацкие

Малянов взял со стола толстый том и, зажав его под мышкой, опустился на диван у торшера. Снеговой сел рядом и тотчас закурил. На Малянова он не глядел.

      Снеговой, видимо, и в самом деле собирался уезжать. На полу и на стульях были расставлены раскрытые чемоданы, наполовину забитые одеждой, книгами и какими-то папками. На распахнутой дверце шкафа висел на распялочке темно-синий парадный костюм с орденскими ленточками, сорочка, галстук. Сам Снеговой был в обширной полосатой пижаме, в домашних стоптанных тапочках.

      – Значит, по порядку… – прогудел он, глядя в угол и поминутно затягиваясь папиросой. – Во-первых. Над чем вы сейчас работаете?

      – Я? А что?

      – Вы ведь, кажется, астроном? Так?

      – Так.

      – Наблюдатель?

      – Нет. Теоретик.

      – А такая фамилия – Губарь – вам ничего не говорит?

      – Губарь? Губарь. Нет. Арнольд Палыч, что случилось?

      Снеговой раздавил окурок в пепельнице и тут же закурил снова.

      – А фамилия Глухов?

      – Глухов? Тоже нет. Хотя подождите, у Вечеровского есть же приятель Глухов. Владлен. Владлен.

      – Историк?

      – Д-да… кажется.

      – Так! – Снеговой поднялся и, жуя окурок, прошелся по комнате, засунув огромные свои лапы в карманы пижамы. – А Вечеровский?..

      – Да я же вас с ним знакомил! Он биолог, очень крупный, с европейским именем.

      – Да-да. Помню. Вечеровский… – прогудел Снеговой. – Помню, конечно. Спасибо, Дмитрий Алексеевич. Это очень ценно, что вы мне сообщили. Да! Так над чем вы сейчас работаете?

      И тут Малянову стало страшно. Снеговой был не похож на себя. Вопросы его скрывали какую-то тайную угрозу. И Малянов разозлился:

      – Слушайте, Арнольд Павлович! – сказал он. – Я не понимаю!..

      – Я тоже! – сказал Снеговой резко. – Я тоже не понимаю, а понять надо! Пока не поздно. Рассказывайте. Подождите!.. У вас закрытая тема?

      – Какого черта закрытая! – сказал Малянов раздраженно. – Общая космология, немного астрофизики и звездной динамики… теория гравитации. Я доказываю, что некоторые виды сингулярностей устойчивы. Да вы все равно ничего не поймете, Арнольд Павлович.

      – Сингулярности… – медленно проговорил Снеговой и пожал плечами. – В огороде бузина, а в Киеве дядька. И не закрытая? Ни в какой части?

      – Ни в какой букве!

      – И Губаря не знаете?

      – И Губаря не знаю.

      Снеговой засмолил третью папиросу. Он стоял перед Маляновым, нависая над ним, – огромный, сгорбившийся, страшный – и молчал. Потом он сказал:

      – Ну, на нет и суда нет. Извините меня, Дмитрий Алексеевич. У меня все.

      – Да, но у меня не все! – сварливо сказал Малянов, поднимаясь. – С вашего позволения, Арнольд Павлович, я бы хотел узнать…

      – Не могу, – сказал Снеговой, как отрезал. – Не имею права.

      И, не обращая более никакого внимания на Малянова, он подошел к столу и принялся разгружать карманы пижамы. Носовой платок, грязный, мятый, – в угол. Пачка «Беломора».