Наследство Пенмаров. Сьюзен Ховач

воспитание и внушить определенные принципы, – но теперь я вижу, что не сумел. Я делал все, что мог, но этого, видимо, было недостаточно.

      – Не говори так. Пожалуйста. – Я встал, все еще держа письмо Клариссы в руке. Лицо мое было мокрым от слез. – Не надо, не надо, не надо.

      – Это правда, – сказал он. – Я никогда тебя не понимал. Я никогда не понимал твою мать и никогда не понимал тебя. В тебе нет ничего от меня, совсем ничего. Я все искал и искал хоть какую-нибудь искру, которую мог бы узнать, какое-нибудь сходство… но ничего нет, даже твоя любовь к истории – это наносное, выросшее из твоего желания во всем превзойти Найджела. Ты похож только на свою мать. Ты – Пенмар. Наверное, подсознательно я это понимал с момента твоего рождения.

      – Нет! – закричал я. От какого-то ужасного, всепоглощающего чувства я вдруг ослабел настолько, что едва мог стоять. – Нет, нет, нет…

      – И ты пошел к Жилю, – сказал он. – Ты пошел к Жилю. Ты не пришел ко мне. Ты пошел к нему.

      – Да, я пошел к нему! – Я едва мог говорить. Я потер кулаками глаза, как ребенок, пытающийся удержаться от слез. – Я пошел к нему, потому что твое мнение для меня важно, а мнение Жиля совсем не важно…

      – Жиль, – сказал он. – Жиль Пенмар. Беспринципный, бесчестный человек. Они все такие, Пенмары. Злая, аморальная, развратная семья.

      – Но я не… не похож на них… – Я попытался схватить его за рукав, но он отвернулся, словно не мог больше на меня смотреть. – Я похож на тебя, – сказал я. – Я знаю это. Я знаю, что похож на тебя. Пожалуйста, поверь. Пожалуйста, скажи, что веришь. Пожалуйста. Пожалуйста, скажи.

      – Я пытался в это поверить, – сказал он, – но не получилось.

      После этого наступило молчание, потому что говорить нам было больше не о чем. Я отстранился от него, слишком исполненный горя, чтобы выплакаться, и вслепую выбрался из комнаты в холл. Открыв переднюю дверь, я побрел на улицу. Смеркалось, сильный ветер гнал с моря огромную массу черных туч.

      Я побежал. Я бежал прочь от дома, через поля, через каменные ограды к пустоши, а когда добежал до вершины холма, вокруг меня завыл ветер. Было темно. Вереск царапал ботинки, цеплялся за брюки, но я все бежал и бежал… дыхание вырывалось всхлипами. И вот неожиданно, зловеще вздымаясь от древней земли и рассекая темноту, передо мной встали каменные стены замка Чун.

      Я остановился, пытаясь отдышаться. Отбросив волосы со лба, я стер с лица слезы, которые давно высохли, а затем, поправив галстук, стал спускаться вниз по холму в долину, к освещенным окнам фермы Рослин.

4

      Сверкнула молния. Удар грома заглушил стук моего кулака в заднюю дверь. Молния сверкнула опять, и на одну жуткую секунду, далеко-далеко на горизонте, я увидел моторный цех шахты Динг-Донг, вырисовавшийся на фоне штормового неба.

      – Есть кто-нибудь дома? – закричал я.

      Дверь на дюйм приоткрылась, и старая карга Гризельда просунула в щель нос, чтобы посмотреть, кто там.

      – Чё те надо? – Она смотрела на меня с сильнейшим подозрением. – Чё те надо от нас?

      – Впусти меня. – Я бы оттолкнул ее, но дверь была на цепочке. – Где твоя хозяйка?

      Откуда-то