Пост-Москва. Олег Викторович Петухов

"Откуда он знает об этом?"

      – Да, – ответил я, решив не скрывать правду, если в этом все равно не много смысла.

      – И как, проведали?

      – Да, все нормально.

      – Точно все нормально?

      – Естественно.

      – Что они делали конкретно, когда вы пришли?

      – Ну, старшая… Старшая ничего не делала, а младшая училась.

      – А как их зовут?

      – Кого, дочек?

      – Да, их как зовут.

      У меня как-то странно разболелась голова.

      – Их зовут… Старшую зовут…

      – Маша?

      – Да, Маша!

      Боль не проходила, но и не становилась сильнее. Как будто ныл перед дождем простреленный сустав.

      – А младшую Катя?

      – Ну, конечно!

      Как я мог сомневаться в этом. Я прекрасно знал своих дочек. Я жизнь бы отдал за них.

      И тут он задал непонятный вопрос:

      – А на что живут ваши дочки?

      – То есть?

      – Ну, они же должны что-то есть, одеваться во что-то… Откуда они берут деньги?

      Я облегченно вздохнул:

      – Деньги я им подбрасываю!

      – И сколько вы сегодня им подбросили?

      – Да сколько было! Мне для них ничего не жалко.

      – Это понятно, что вам для них ничего не жалко, но ответьте на мой вопрос – сколько у вас было денег?

      – Я не помню.

      – А вы откуда деньги берете сами?

      В комнате стало тихо. Только непонятные агрегаты продолжали гудеть и мигать своими светодиодами. Если честно, я понятия не имел, откуда у меня берутся деньги. И были ли у меня когда вообще какие-нибудь деньги. И я понятия не имел, как вообще выглядят эти "деньги".

      2

      Папа положил трубку на рычаги телефона. Он ничего не понимал. Поэтому надо было с кем-нибудь посоветоваться. Он нажал кнопку вызова. Никто не пришел. Тогда он вышел в приемную. Секретарши не было. Он открыл дверь и выглянул в коридор. В коридоре было пусто и тихо.

      – Эй, – негромко окликнул он неизвестно кого.

      Никто не отозвался. На секунду он задумался, а потом пошел шаркающей своей походкой по коридору, неловко по-стариковски отмахивая тонкой правой рукой, а другую прижимая к боку.

      "Я еще могу", – думал он. – "Есть еще порох. Борцовская закалка дает о себе знать".

      Ему представлялись стены кремлевского дворца, все в позолоченной лепнине, уходящие куда-то вверх, на недосягаемую высоту. Все залито ярким торжественным светом. Караул стоит не шелохнувшись, с каменным выражением лиц. А он идет сквозь ряды аплодирующих ему людей знаменитой своей походкой, с едва заметной раскачкой и широкой отмашкой одной рукой. Их лица сливаются для него в одну заискивающую, самодовольную, презрительную, раболепную, хитрую, ликующую и ужасающуюся морду. Эта морда правит им при помощи своей трусости и тупости. Она командует им своей лестью и презрительно-усмешливым, показным и нарочитым, почитанием, втайне глумясь над ним, завидуя и ненавидя. Но сегодня его день, и морда настоящих правителей восторгается его успеху, его победе, его сиюминутной славе, и его пожизненному рабству