Внук Гипноса, или Посмертная маска. Игорь Фарбаржевич

середина мая. У дверей роддома Екатерина, Вера и Надежда Васильевна ждали выхода Светланы с ребёнком. Рядом у «Москвича» крутился водитель Гена – тот самый парень, с «психологических опытов» в парке.

      – …А ведь угадал, день в день! – с изумленьем вспомнила Вера. – Именно десятого мая!

      – Назвал бы лучше имя отца, – сказала Екатерина.

      Вера толкнула её локтем в бок и обратилась к Надежде Васильевне:

      – Не придумали ещё, как назовёте?…

      – А чего тут думать? – ответила мать Светланы. – Аполлинарием! В честь деда!

      – А с отчеством как? – спросила её Вера. – Без отчества не запишут.

      – Об отчестве пусть Светка волнуется. Ох, не маяться бы ему в жизни!

      На пороге крыльца, в сопровождении нянечки, появилась Светлана с новорожденным на руках, упакованным в нарядный свёрток с голубой лентой. Женщины с радостным криком кинулись обнимать молодую мамашу.

      – Дай посмотреть!.. – Вера приподняла уголок одеяла: – Ой! Какой хорошенький!.. На тебя похож!

      Надежда Васильевна глянула тоже и по привычке прослезилась:

      – «Большаковская» порода!

      Светлана тут же её остановила:

      – Слёзы подбери!

      Екатерина побежала к машине и достала из багажника бутылку шампанского и «Киевский» торт» – для нянечки. Та по-свойски забрала подарки:

      – Растите на радость!

      И скрылась за дверью роддома.

      Все подошли к машине.

      – Ген! Открывай ворота! – скомандовала Екатерина.

      Улыбчивый водитель распахнул заднюю дверцу. Светлана с живым свёртком влезла в салон. Он заглянул ей через плечо:

      – Отличный пацан, трёна-Матрёна! Поздравляю!

      Она молча улыбнулась.

      – Слышь, Ген! – сказала Катя, усаживаясь рядом. – Может, усыновишь?

      Вера толкнула подругу в бок.

      – А чего?… – продолжала Екатерина. – Двойная выгода: ему – готовый сын, а парню – готовое отчество!

      Надежда Васильевна села на переднее сиденье и оценивающе посмотрела на водителя.

      …Спустя час Светлана уже дома кормила ребёнка. Мать развешивала у печки простиранные пелёнки.

      – Он кто? – спросила она дочку.

      – Опять двадцать пять!? – вспыхнула Светлана.

      – Я об водителе… – успокоила её Надежда Васильевна.

      – Генка это, Пастухов! Из Детского дома, неужели не помнишь?… Вечно в нашу школу бегал, в кружок автомобилистов.

      – Нет, не помню…

      – Тебе-то он зачем?

      – Да так… – загадочно ответила Надежда Васильевна и чуть помолчав, добавила. – Небось, женат?

      – Не женат, мама! В общаге живёт.

      – Самостоятельный парень, – с уважением добавила мать.

      …Было лето. На берегу Искры стоял полуразрушенный храм – без купола и креста, с осевшими в землю стенами. Светлана и Геннадий сидели на пригорке. В тени под дубом стояла коляска.

      – …Родных не знаю… – рассказывал о своей жизни Геннадий. – Меня в Детский дом тетка сдала. Мне тогда и двух лет не было. Сама уже давно