Чингисхан. Тэмуджин. Рождение вождя. Алексей Гатапов

их и всматривается, прикрываясь рукой от солнца. Вот он, наконец, тронул коня и двинулся в их сторону.

      – Не смотри на человека прямо, – недовольно сказал отец, сидя у костра. – Не имей собачьих повадок.

      Солнце уже зашло, и вода в походном глиняном горшке вскипела, когда всадник, наконец, приблизился к ним. Это был плотный мужчина лет сорока, в добротной одежде, в шапке из белого войлока. С достоинством восседая на молодом саврасом иноходце, ходко идущем вверх по подножью, правую руку уперев в пояс, он важно смотрел на них. Есугей бросил в кипяток несколько горстей сушеного, мелко накрошенного мяса и, помешав маленьким деревянным черпаком, встал, чтобы встретить путника.

      Тэмуджин вежливо принял поводья и, когда мужчина, придерживая правой рукой тяжелый саадак, спустился на землю, отвел его лошадь к коновязи. Незнакомец, идя навстречу Есугею, остановился в двух шагах, важный и неприступный взгляд на его лице сменился радостным изумлением.

      – Неужели я вижу борджигинского Есугея-нойона? Вот где нам пришлось снова встретиться.

      – Не узнаю вас, – с улыбкой признался Есугей. – Наверно, минуло немало лет, когда мы с вами встречались.

      – Меня зовут Дэй Сэсэн, а встречались мы, правда, давно, – говорил путник, протягивая обе руки и пожимая ему локти. – Да, уж очень давно. У Чжили-Буха ваши три тысячи двинулись на ставку Мэгуджина Соелту, а наши четыре сотни хонгиратов ударили по татарам справа. Вот где была настоящая сеча! Помните?

      Есугей вспомнил, что одновременно с борджигинами по левому крылу татарского войска ударил какой-то незнакомый отряд, неожиданно появившись из-за леса. Татары на какое-то время пришли в замешательство, и борджигины, собравшись в кулак, всей силой обрушились на них. Удар их был сокрушителен, ряды врага расстроились, и они обратились в бегство. Тысячи Есугея, не останавливаясь на добыче, устремились в преследование. В течение трех дней они сидели на хвосте у врагов, останавливаясь только на ночь, и гнали до самого Буир-нура, где стояли их главные курени. Потом отгоняли стада и табуны, брали пленных, долго делили добычу, хоронили своих и чужих, пировали. В пылу непрерывных битв и хлопот помощь небольшого отряда вскоре забылась.

      – Наверно, каждый, кто был в этой битве, запомнил ее на всю жизнь, – сказал Есугей и, соблюдая приличия, добавил: – Вы как соколы на гусей набросились, от татар перья и пух по ветру летели.

      – Перья полетели, когда вы, борджигины, волчьими стаями пошли на них, а мы-то только отвлекали внимание, – заскромничал Дэй Сэсэн.

      – Мы не разбили бы их в тот день, – не уступал Есугей, – если бы не ваша помощь. В самое время вы ударили, а мы успели перестроиться.

      – Сполна отомстили мы тогда этим разбойникам, – польщенно заулыбался, качая головой, Дэй Сэсэн. – Ведь до этого они нам покоя не давали. А после присмирели, когда вы за них взялись.

      – Они и у нас немало крови выпили, еще со времен дедов наших, – сказал Есугей и повел гостя к столу. – Поднимем чаши за ту нашу победу.

      Тэмуджин,