Отцы и дети. Иван Тургенев

тип, точно Патфайндер[72] Купера: что-то такое в нем непосредственное! Я окончательно поселилась здесь; несносный город, не правда ли? Но что делать!

      – Город как город, – хладнокровно заметил Базаров.

      – Все такие мелкие интересы, вот что ужасно! Прежде я по зимам жила в Москве… но теперь там обитает мой благоверный, мсьё Кукшин. Да и Москва теперь… уж я не знаю – тоже уж не то. Я думаю съездить за границу; я в прошлом году уже совсем было собралась.

      – В Париж, разумеется? – спросил Базаров.

      – В Париж и в Гейдельберг.[73]

      – Зачем в Гейдельберг?

      – Помилуйте, там Бунзен![74]

      На это Базаров ничего не нашелся ответить.

      – Pierre Сапожников… вы его знаете?

      – Нет, не знаю.

      – Помилуйте, Pierre Сапожников… он еще всегда у Лидии Хостатовой бывает.

      – Я и ее не знаю.

      – Ну, вот он взялся меня проводить… Слава богу, я свободна, у меня нет детей… Что это я сказала: слава богу! Впрочем, это все равно.

      Евдоксия свернула папироску своими побуревшими от табаку пальцами, провела по ней языком, пососала ее и закурила. Вошла прислужница с подносом.

      – А вот и завтрак! Хотите закусить? Виктор, откупорьте бутылку; это по вашей части.

      – По моей, по моей, – пробормотал Ситников и опять визгливо засмеялся.

      – Есть здесь хорошенькие женщины? – спросил Базаров, допивая третью рюмку.

      – Есть, – отвечала Евдоксия, – да все они такие пустые. Например, mon amie[75] Одинцова – недурна. Жаль, что репутация у ней какая-то… Впрочем, это бы ничего, но никакой свободы воззрения, никакой ширины, ничего… этого. Всю систему воспитания надобно переменить. Я об этом уже думала; наши женщины очень дурно воспитаны.

      – Ничего вы с ними не сделаете, – подхватил Ситников. – Их следует презирать, и я их презираю, вполне и совершенно! (Возможность презирать и выражать свое презрение было самым приятным ощущением для Ситникова; он в особенности нападал на женщин, не подозревая того, что ему предстояло несколько месяцев спустя пресмыкаться перед своей женой потому только, что она была урожденная княжна Дурдолеосова.) Ни одна из них не была бы в состоянии понять нашу беседу; ни одна из них не стоит того, чтобы мы, серьезные мужчины, говорили о ней!

      – Да им совсем не нужно понимать нашу беседу, – промолвил Базаров.

      – О ком вы говорите? – вмешалась Евдоксия.

      – О хорошеньких женщинах.

      – Как? Вы, стало быть, разделяете мнение Прудона?[76]

      Базаров надменно выпрямился.

      – Я ничьих мнений не разделяю; я имею свои.

      – Долой авторитеты! – закричал Ситников, обрадовавшись случаю резко выразиться в присутствии человека, перед которым раболепствовал.

      – Но сам Маколей[77]… – начала было Кукшина.

      – Долой Маколея! – загремел Ситников. – Вы заступаетесь за этих бабенок?

      – Не за бабенок, а за права женщин, которые я поклялась защищать до

72

Патфайндер (следопыт) – герой романов «Кожаный чулок», «Следопыт», «Прерия», «Последний из могикан» американского писателя Джеймса Фенимора Купера (1789–1851).

73

Гейдельберг – город на юго-западе Германии, где находился старейший германский университет (основан в 1386 году).

74

Бунзен Роберт (1811–1899) – выдающийся немецкий ученый, профессор химии в Гейдельбергском университете.

75

Моя приятельница (фр.).

76

Прудон Пьер Жозеф (1809–1865) – французский публицист, экономист и социолог, один из основателей анархизма; противник эмансипации женщин. Маркс подверг уничтожающей критике реакционные взгляды Прудона.

77

Маколей Томас Бабингтон (1800–1859) – английский историк. Главная работа – «История Англии».