Десять дней. Хроника начала войны. Александр Альберт

её, то определились, значит, точно.

      – А если не найдём? – мрачно спросил Липатов.

      – Ничего, найдём! Мимо мы никак не проскочим. Видишь, она с севера на юг течёт.

      – Так, хватит гадать! – прервал спор сержант. – Ну и какая у нас прибыль, Прохор Прохорович? – он повернулся к разложенному на ватниках.

      – Живём, товарищ сержант! Теперь точно проживём!

      В рюкзаках и вещмешках воинов неизвестной Армии Крайовой оказалось то, что люди приготовили для трёх-четырёх дневного похода.

      Сержант оглядел повеселевших ребят, неотрывно глядевших на разложенное богатство.

      Четыре буханки чёрного хлеба, две – белого, восемь банок консервов, четыре круга домашней колбасы, несколько шматов сала. Соль, спички, шесть фляжек с водой, из них одна, пробитая пулей, была полупустой. Стопкой лежали полотенца, бельё, четыре бритвенных прибора, три перочинных ножика и ещё какая-то мелочь.

      Заметил сержант и как глотали голодную слюну его бойцы, считай, со вчерашнего ужина в своём лагере, не державшие ни крошки во рту.

      – Будем обедать, Баев! Распорядись, по своему усмотрению.

      – А можно ваш ножик?

      – Какой? – притворно удивился сержант.

      – А вот тот, который из голенища торчит.

      – Ничего от вас не скроешь, берите, пользуйтесь, но с отдачей!

      – Обязательно, товарищ сержант, мы же не такие, как у вашей мамы дети!

      – Какие дети? – не понял юмора сержант, когда дошло – рассмеялся. Смех подхватили и бойцы.

      – А почему ранец не открыли?

      – Так это ж ваша личная добыча, товарищ сержант. Мы не посмели.

      – Неправильно говорите, теперь у нас всё будет общим. Выкладывай, Прохор!

      У немца в ранце оказался завёрнутый в непромокаемую бумагу пакет – галеты, сухая колбаса, баночка с маслом, банка шпрот, пакетик с солью, пакетик с сахаром и, надо же! – пакетик с перцем. НЗ – неприкосновенный запас, решил сержант. В продолговатой коробке – опасная бритва, на лезвии надпись – zolingen. Там же, в специальной коробочке, зубная щётка, мыло, порошок белый – зубной, что ли? Полотенце, пара белья. Черная литровая бутылка с запечатанным горлышком. Вино? Коньяк? Открыть нечем. Ладно, потом откроем.

      Баев скряжничал. На обед он выделил булку ржаного хлеба, две фляжки воды, круг колбасы, сало, пожелтевшее от долгого хранения. По всему выходило – маловато для обеда! Первым не выдержал Брынцев:

      – И это всё?

      – Да, Сашок. Это будет завтрак, обед и, по совместительству, может и ужин. Я правильно говорю, товарищ сержант?

      Михалыч хотел вмешаться, поддержать Брынцева, но передумал – негоже авторитет заместителя умалять, да и прав Прохор, где и когда мы найдём пищу. Он, возле заставы, выдернул куст картошки, завязи – горох!

      – Баев прав, экономить надо!

      Баев степенно начал делить продукты под голодные взгляды товарищей.

      Увидев, что ему заместитель подкладывает больше, чем остальным, не выдержал:

      – Вот уж не думал, Прохор Прохорович, что ты лизоблюдничать будешь!

      Баев