Стрела Габинчи. Алекс Орлов

весом. Он шлепнулся у берега, и, пока был оглушен, Ригард оттащил его в небольшую песчаную ямку, где уже находился первый.

      – Румяный, окунь! Берегись его жабер!

      Крупный окунь шлепнулся на траву, перекатился на открытое место и забился, поднимая фонтаны песка. Помня о предупреждении, Ригард ухватил его за хвост и потащил в ямку.

      За неполный час Клаусу удалось надергать с десяток разных рыбин, а затем он сплавал к другому берегу, чтобы сорвать полдюжины крупных цветков лилии.

      Вернувшись обратно, он выбрался из воды и стал снимать прицепившихся к подштанникам пиявок.

      – Еще немного, и они бы выпили твою кровь! – запаниковал Ригард, который видел пиявок второй раз в жизни.

      – Не шуми, опасаться нужно тех, которые забрались в штаны, а эти – ерунда, – сказал Клаус, снимая пиявок и бросая обратно в озеро.

      – А зачем ты цветов набрал? Продать, что ли, думаешь?

      – Их можно есть, Ригард. Ты мыться-то будешь?

      – Нет, я туда ни за что не полезу. Эти пиявки – ужас.

      – Если не станешь мыться, я тебя кормить не буду. Вон там, чуть дальше, спуск без камышей и дно песчаное, иди и помойся.

      Сопротивляться Ригард не стал и пошел мыться. Отчасти он был благодарен Клаусу за его руководство, ведь дома им распоряжалась мать, а здесь, оказавшись вдали от привычной обстановки, он не мог так сразу привыкнуть к самостоятельности. К тому же подчиняться Клаусу вовсе не зазорно, просто удивительно, как много интересных и нужных вещей умеет делать прачкин сын. И рыбу ловить конским волосом, и щавель находить, и озера определять. Узнав о талантах приятеля больше, Ригард стал чувствовать себя куда увереннее, чем в начале их бегства.

      Пока Ригард мылся и по совету приятеля стирал обмотки глиной, Клаус поднялся по берегу и собрал щавеля и дикого лука.

      – Ну и что теперь? – спросил его Ригард, когда прополосканные обмотки сушились рядом с сапогами, а сам он издавал запах полыни и водорослей, из которых, также по совету Клауса, делал себе мочалку.

      – Рыбу станем разделывать.

      – Без ножа?

      – Без ножа. Нож можно из камышины сделать, сейчас я тебе покажу.

      Клаус сорвал сухую камышину, расщепил ее обломком ракушки и распустил сухую трубочку на несколько тонких, как костная пилка, лезвий.

      Рыбу приятели почистили раковинами от ракушек, у Ригарда получалось не очень хорошо, хотя дома чистить рыбу ему приходилось часто.

      – С мамашей-то каких рыб чистил? – спросил Клаус, отмахиваясь от надоедавшего слепня.

      – Его милость господин бургомистр карпа очень уважает. Особенно тушенного в сметане. Ох, не могу вспоминать, живот подводит!

      – Цветок скушай, полегчает, – посоветовал Клаус. – Обери лепестки и оторви стебель, остальное можешь есть.

      Ригард не мог дольше терпеть голод и, последовав совету приятеля, съел один за другим два цветка лилии.

      – Ну и как тебе? – спросил Клаус, заканчивая разрезать рыбу.

      – Болотом воняет, но есть можно. Даже сытость какая-то появляется…

      – Ну вот, теперь покушаем сырой