Усмешка тьмы. Рэмси Кэмпбелл

купе, вот Бастер Китон скачет по извивающейся кинопленке с кадра на кадр. Гарольд Ллойд воюет с привидениями – два его пальца, потерянные при неудачном исполнении трюка, все еще при нем. Толстяк Арбакл в женской одежде носится по спальне… Мог ли исполнитель, с которым его путали, идти следом? Я отпускаю кнопку перемотки.

      – …скандальная известность Роско, которую принесла ему смерть Вирджинии Рапп, затмила талант того, кто, по мнению некоторых критиков, во многом превзошел Чаплина.

      Марк подается вперед – наверное, следуя моему примеру. Снова идет начальный кадр – подмостки мюзик-холла.

      – На выступлениях Теккерея Лэйна в мюзик-холлах было столпотворение по всей Англии. Привлеченный блеском его таланта, режиссер Оруэлл Харт решил, что с тем же успехом Лэйн может сниматься в немых комедийных фильмах, – говорил комментатор. – Перед нами все, что сохранилось от одной из их самых известных совместных лент.

      Насколько известных? И что это за фильм? Мне удается разобрать только слово «Табби», а затем густая бахромчатая полоса помех наползает на экран, загораживая начальные кадры. Я отматываю чуть-чуть назад и пытаюсь настроить воспроизведение, но помех меньше не становится, и приходится смотреть дальше. Меня подхлестывает нетерпение – так же, как и Марка. Потому как загадочный Табби наконец-то предстал перед нами. Мы увидели его.

      Табби стоит в магазине игрушек. Возможно, его черный галстук и щеголеватый смокинг должны намекнуть зрителю, что он недавно ушел с вечеринки – возможно, навеселе. Голова его венчает овальное туловище на длинных ногах, и для этого туловища она как-то уж слишком мала – Табби выглядит буквально рожденным для комедии, даже стоя и не двигаясь. Его обескураживающе круглые глаза невинно взирают на нас, черные волосы – столь глянцевитые, что кажутся нарисованными, – чем-то напоминают монашескую тонзуру. Цветопередача и почтенный возраст копии фильма нанесли дополнительные белила на его облик. Он оглядывает магазин и замечает чертика на пружинке напротив игрушечной коляски, а потом с улыбкой смотрит на зрителей – как будто может видеть их.

      Улыбка открывает большие, почти лошадиные зубы, и визуально как-то так расширяет его лицо, что оно кажется почти круглым. Снискав зрительское участие, Табби сажает чертика в коляску и притворяется продавцом – до тех пор, пока настоящий продавец не появляется в кадре с престарелой леди-покупательницей под руку. Он катает коляску взад-вперед – видимо, желая продемонстрировать ее качество, и тут из нее на пружинке выскакивает круглая голова с лукавой рожицей Табби. Старушка-покупательница закатывает глаза и падает в обморок.

      Хорошо, что Биб нет рядом – хихиканье Марка приличным по-любому не назовешь.

      Возмущенный продавец приводит старушку-покупательницу в чувство, опахалом ему служит платочек. Судя по всему, он и есть хозяин магазинчика – оставляя несчастную на попечение запрыгнувшего в кадр ассистента, он бежит выпроваживать Табби.

      Мастер комедии прячется за полками, уставленными чертиками в коробочках. Одна за другой, оскаленные головы подпрыгивают