Полёт в Чаромдракос. Наташа Корсак

Камилла и приблизилась к окну, продолжая прикрывать ладонью свою загадочную подвеску. – Для чижа Луи достаточно умен и понятлив. Я не сомневаюсь, что к утру он уже будет дома.

      – А если нет?

      – Тогда ты выбросишься из окна, как и обещала. Или я ошибаюсь? – задорно захлопала ресницами Камилла Штейн.

      Я даже вытаращила глаза. Как же спокойно она об этом говорила! Вот тебе и бабушка.

      – Не ошибаешься. Так и будет, – нахмурилась я. – Merci pour le miel![15]

      – Пожалуйста, а теперь отправляйся спать.

      – А ты почему не спишь? – вдруг осмелела я.

      Улыбка с её губ немедленно стерлась, и я заметила, как они нервно дрогнули. Но Камилла всё-таки ответила:

      – А мне давно не до сна.

      Я не стала больше ни о чем её расспрашивать. Да и кто даёт приличные ответы среди сонной ночи? Добравшись до комнаты, я вновь проверила все углы и комод – вдруг там прячутся сойки? Но, не увидев ни одной, легла спать. Во рту ещё остался приятный вкус меда и… каштанов. Сладко причмокнув, я снова проваливалась в душистые грезы, но на этот раз никаких полётов над ирисовыми полями не было. Мне снился Луи и его смешные птичьи танцы. Ночь поглотила все мои страхи и волнения. А лунный свет, свернувшись клубком на моем одеяле, тихонько сопел.

      3. Новоисптенченный повар и тайны за тремя дверями

      В лицо мне ударил утренний свет. И трынц – бзяк! Вместе с ним в окно ворвался и Луи! Он ликовал. Сделал несколько виражей под потолком. И, виляя хвостом, как гавайская танцовщица, опустился на мою подушку.

      – Пщи-и-ив, пивчив, пивчив! Пуи, – повторял он.

      – Предатель! – прищурилась я, но, сменив гнев на милость, уже ласково добавила: – Вот куда ты пропал? Ну, куда же ты пропал? – взлохматила я его птичьи перышки и чуть не заплакала от счастья: я так боялась, что он не вернется.

      А этот «выхухоль» прыгал по мне, как ни в чем не бывало, и что-то говорил-говорил. И вот чертовщина. Мне вдруг показалось, что лепечет-то он на человеческом языке, только так быстро, что всё это походит на скороговорку.

      – Не понимаю, – призналась я.

      – Bonjour, la belle!!![16] – тогда вполне членораздельно прокричал он.

      – Здравствуй-здравствуй! – рассмеялась я. Видимо, Луи решил, что тараторством со мной не объясниться, и сказал первое, что мне было бы приятно услышать. Вот подлиза!

      Он продолжал носиться по кровати, размахивая крыльями. От него пахло не то лесом, не то орехами. Точно я не могла уловить. И тут я решила покормить блудного болтуна. Одичал-то он явно с голодухи.

      Вылезать из нагретой за ночь кровати совсем не хотелось, но, набравшись мужества, я скинула пуховое одеяло и попросила Луи подтолкнуть мою коляску. Та послушно тронулась и со свистом причалила.

      Забравшись в свою «колесницу», потирая заспанные глаза, я принялась искать птичьи зернышки. Куда же маман их положила? Ага, вот они – в дальнем кармане рюкзачка. Пока я ковырялась, Луи важно расхаживал по подоконнику, бросая на меня неодобрительные взгляды и качая головой.

      – Что не так? – спросила я.

      – Пчив-пчив-птак, –

15

Спасибо за мёд! (фр.).

16

Доброе утро, красавица (фр.).