Четыре Сына. Рождение легенд. И. Барс

на ногах, шатаясь из стороны в сторону, но Дурман оказался сильней нее, и милая добрая Кайра опрокинулась на твердый каменный пол. Какое-то время ее тело сотрясали конвульсии, после чего она затихла.

      – Белый, ты чего!? – возопил Черный, первый придя в себя. – Ты ее убил!?

      Ганс тут же захныкал. Дамаск и сам был в ужасе от увиденного. Но ведь Дурман не убивает! Перепуганный маг подскочил к няне и прижался ухом к ее груди, пытаясь выслушать стук сердца. Прошли томительные секунды, прежде чем он услышал заветные глухие удары.

      – Она жива! – вскакивая с пола, чуть громче, чем нужно, взволнованно сообщил Дамаск.

      Он подбежал к ревущему Гансу и, вырвав у малыша реторту, подхватил его на руки.

      – Ты был прав. Нам нужно убегать отсюда. Атонах устроил мне ловушку. Щербет мертв. Сейчас ты пойдешь…

      – Щербет мертв!? – ошалело выкатив глаза из своих черных орбит, громко переспросил Бирм.

      – Шшшшшш!!!! – яростно зашипел на него Белый, обернувшись на дверь. – Да, мертв. Сейчас ты должен пойти к Атонаху и сделать так, чтобы он выпил вот эту жидкость…

      Держа одной рукой взахлеб ревущего Ганса, второй рукой Дамаск пытался вытащить из мешка бутылочку с бармидосом. Это у него плохо получалось, поэтому Черный вырвал у него мешок и сам достал оттуда снотворное. Казалось, он ничуть не удивился, а только повертел перед носом склянку с сиреневым содержимым, после чего недовольно спросил:

      – И как ты это представляешь?.. Ганс, тихо! Няня спит!

      Малыш тут же замолк.

      – Я не знаю, – честно признался Дамаск.

      – Ты не знаешь, и поэтому решил спихнуть это дело на меня?

      Белый оскорбился. Все что он мог сделать сам, он никогда не перекладывал на других.

      – Нет, просто я не смогу сдерживать себя в присутствии Атонаха. А ты сам знаешь, как его кабинет (да и он сам) нашпигован всякими артефактами. Мы никуда не убежим, если пойду я. Чернокнижники сотрут память и тебе и мне, и мы снова будем жить в неведенье.

      – Ладно, ладно. Я все понял. Только надо придумать, как заставить его выпить это зелье.

      Повисло молчание. Прошло минут десять, прежде чем Бирм подал голос.

      – А зачем нам усыплять Атонаха? Все равно он хватится нас только к вечеру.

      – Нас-то может быть, а вот Ганса он проверяет куда чаще. К тому же если он обнаружит пропажу раньше вечера, мы ничего не сможем сделать.

      – Тогда надо заставить его как-то выпить эту дрянь…

      – Может подлить в его любимый кофе? – спустя пару минут предложил Бирм.

      – Ну конечно! Зайди и скажи: "Отец, я тут решил за тобой поухаживать, вот кофе тебе сварил, которое умеют варить только тармийцы из ядовитых зерен, которые убьют тебя, если приготовить неправильно".

      – Ну, предложи ты что-нибудь! – разозлился Черный, метнув на Белого яростный взгляд.

      У Дамаска тоже идей не было. Но замысел с кофе зацепил его. Думая, о способах влить в Атонаха бармидос, он почему-то снова и снова возвращался к этому горькому