Китай-город. Петр Боборыкин

Подсмеивались над славянолюбием и «квасным» патриотизмом и его племянника и его самого.

      – Изволили видеть, дяденька? – начал в тот же тон Нетов. – И к чему же это исподтишка?.. И сейчас «славянолюбцы» и все такое… А сам он разве не в таких же мыслях был?.. Везде кричал и застольные речи произносил… Ведь это, дяденька, как же назвать? Честный человек пойдет ли на такое дело?

      Взломцев промолчал.

      – И все это один свой интерес…

      – А ты думал как? – перебил дядя и тихо рассмеялся.

      – Ему, изволите видеть, непременно хотелось прямо в действительные статские… или чтоб Станислава через плечо… А вместо того и коллежского не получил. Так мы с вами, дяденька, тут не причинны.

      – Уж ты меня-то бы не вмешивал, – порезче перебил Алексей Тимофеевич.

      – Да я говорю вообще, дяденька. Но, между прочим, и вы косвенно… Нельзя же так именитых людей!.. И после того, что он себя выдавал…

      – А ты постой… Все это ты так… Очень он тебя испугался, хоть ты теперь и в почете… Ему надо в дворяне выйти или надо ему предоставить место такое, чтобы дела его совсем наладились.

      – Это верно-с.

      – Канючить, следственно, нечего. Надо его ручным сделать.

      – Я и думал то же.

      – А придумал ли что?

      – Да если что представится… А теперь вот я к нему собираюсь… заехать… Насчет статейки ничего не скажу, а увижу, как он себя поведет.

      – С пустыми-то руками явишься?.. умно!..

      – Чин-то ему посулить не велика трудность.

      – А ты спервоначалу сам получи.

      Евлампий Григорьевич покраснел. Дядя знал все его сокровенные расчеты.

      – Лучше же показать ему, что мы всю его тактику понимаем.

      – А ты вот что…

      Взломцев потер себе переносицу.

      – Ты говоришь, очень Константин Глебович плох?..

      – Да как же-с!.. Недели две – больше не проживет.

      – Надо будет его замещать.

      – Кандидат есть.

      – До новых выборов… Кандидат не в счет… Ты ему и посули… да он и не плохой директор будет… Пожалуй, лучше-то и не найдешь.

      «И этого придумать не мог, – дразнил себя Евлампий Григорьевич, – а вот дядя сейчас же смекнул, в одну секунду! Эх!»

      Долго не мог он поднять глаза и взглянуть пристальнее на дядю.

      – Так ли? – спросил Алексей Тимофеевич.

      Племянник заходил с опущенной головой.

      – А ты сядь! В глазах у меня рябит, когда ты этаким манером поворачиваешься.

      – Ваша мысль богатая, дяденька!

      – Ну и поезжай… Лещову так и скажи, что Алексей, мол, Тимофеевич благодарит за честь, свидетелем распишусь, а от душеприказчиков пускай избавит меня. Довольно и своих делов.

      – А вы позволите, если речь зайдет о директорстве… поставить на вид, что Алексей Тимофеевич, с своей стороны, как учредитель и главнейший…

      – Можешь, только осторожнее.

      – Да уж вы извольте положиться на меня, дяденька.

      – Извини, я тебя отпущу.

      Старик повернулся к конторке, а потом вбок подал руку племяннику. Нетов