Китай-город. Петр Боборыкин

не протянул, но пожал, когда тот подал ему свою.

      – Милости прошу, – и он указал ему на стул.

      Вышла маленькая пауза. Глаза Осетрова произвели в Палтусове что-то вроде неловкости.

      – Я – от Сергея Степановича, – повторил он и начал скоро, не тем тоном, какой он желал бы сам придать своим речам. Началом своего визита он не был доволен.

      – Да-а? – откликнулся Осетров. Он говорил высоким, барским, масленым голосом, с маленькой шепелявостью: произносил букву «л» как «о». В этом слышался московский уроженец.

      – Сергей Степанович уже беседовал с вами по новому товариществу на вере, и он теперь хотел бы приступить к осуществлению.

      «Глупо, книжно!» – выругал себя Палтусов.

      – Как же, – точно про себя выговорил Осетров, пододвинув к гостю папиросы, и сказал с интонацией комического чтеца:-Угощайтесь.

      Палтусов обрадовался папиросе. Она давала ему «отвлечение». Он одним мигом построил в голове несколько фраз гораздо точнее, кратче и деловитее.

      – Ему бы хотелось знать, – продолжал он увереннее и совсем смело поглядел в смеющиеся глаза Осетрова, – может ли он рассчитывать и на вас, Вадим Павлович?

      Осетров затянулся, откинул голову на спинку стула, пустил струю, и из насмешливого рта его вышел звук вроде:

      – Фэ, фэ, фэ!..

      «Не войдет», – решил Палтусов и почувствовал, что у него в спине испарина.

      Ему, конечно, не детей крестить с Калакуцким! Одним крупным пайщиком больше или меньше – обойдется; у него хватит и кредиту и знакомства. Но обидно будет «по первому же абцугу» дать осечку и вернуться ни с чем. Надо чем-нибудь да смазать эту «шельму», – так определил Осетрова Палтусов.

      – Да зачем я ему? – спросил Осетров ласково-пренебрежительно и так посмотрел на Палтусова, как бы хотел сказать ему: «Да вы разве не знаете вашего милейшего Сергея Степановича?»

      Палтусов и это понял. Ему надо было сейчас же поставить себя на равную ногу с Осетровым, доложить ему, что они люди одного сорта, «из интеллигенции», и должны хорошо понимать друг друга. Этот делец из университетских смотрел докой – не чета Калакуцкому. Таким человеком следовало заручиться, хотя бы только как добрым знакомым.

XVI

      – Позвольте, Вадим Павлович, – начал уже другим тоном Палтусов, – быть с вами по душе. Вы меня, может, считаете компаньоном Калакуцкого? Человеком… как бы это выразиться… de son bord? [12]

      Он не без намерения вставил французское выражение, удачно выбранное.

      Осетров сидел на кресле вполоборот и смотрел на него через плечо прищуренным левым глазом, а губы, скосившись, пускали тонкую струю дыма.

      – Вы кто же? – спросил он мягко, но довольно бесцеремонно.

      У Палтусова капнула на сердце капелька желчи.

      – Я – такой же новичок, как и вы были, Вадим Павлович, когда начинали присматриваться к делам. Мы с вами учились сначала другому. Мне ваша карьера немного известна.

      Лицо Осетрова обернулось всем фасом. Он отнял от рта папироску.

      –

12

его партии (фр.).