Моя первая любовь (сборник). Олег Рой

кипучий пенистый след. Качаемся на искусственных валах. Мгновение волна дыбом стоит надо мной, как бы в раздумье, и возносит на гребень – взлет с остановкой дыхания перед тем, как рухнуть в пропасть: вверх-вниз, вверх-вниз! В сердце – восторг, в животе – щекотка, от воды щемит нос. Выползаю на берег.

      Солнце ослепляет глаза, сквозь алую плоть ладоней просвечивают тонкие кисти – косточки на шарнирах суставов. Зубы человека-конструктора отбивают автоматическую дробь. Нагретый песок шершав, но быстро впитывает влажность кожи, зябкость… Тепло, хорошо! Хорошо быть человеком.

      Олег валится рядом. Улыбка, как фонарик, зажигает веселые карие глаза и все его смугло-румяное лицо.

      – Здорово, правда?

      – Правда! Здорово!

      Рассказывает о Байкале, о тамошней природе. Я спорю: «Лена лучше! Таких сказочных скал, как на ней, поискать! Папин друг обещал одолжить моторную лодку, чтобы мы всей семьей съездили на Ленские столбы и на реку Чару за охтой – диким виноградом».

      Удивительный мальчик Олег, с ним уютно и просто, словно мы знакомы сто лет. В Иркутске у него мама, отчим и сестренка, здесь – отец и жена отца. Отчим – неродной отец, как я понимаю… Нет, не понимаю. Не могу представить вместо своего папы чужого человека. Или мачеху вместо мамы. Некоторые взрослые – очень непонятные люди. Когда я вырасту, я женюсь на одном-единственном человеке и буду любить его до гроба. Жаль, что Олег уедет обратно в Иркутск…

      Ветерок приятно задувает в подсохший затылок. Над нами проходят ноги. Толстый Боба с Никиткой идут куда-то по берегу. Никитка велит брату высморкаться, Боба послушный – блестящая нить летит по ветру.

      Олег задумчиво улыбается в спину братьям. Они понравились ему, я заметила. Он им тоже.

      – Э-эй! Идите сюда! – раздается крик Фарида с той стороны, куда направляются эти двое.

      Еще ноги. Чуть погодя слышу:

      – Аря-а!

      Лень вставать.

      – Ая-а-а! – вторит Фариду Боба.

      Свое укороченное имя я не люблю, в школе те, с кем поссорюсь, дразнят меня «Аря-харя». Родные зовут Аречкой, будто спрашивают: «А речка?»

      Я – речка. Поднимаюсь, стряхиваю с себя песчаные берега. Теку на зов друзей, хотя есть подозрение, что мальчишки хотели бы видеть Олега, но не знают имени – познакомиться не успели. Вот он, ваш Олег.

      Фарид обнаружил небольшую лодку на сухом склоне у тальниковых кустов. В боку пробоина, задранный нос со свисающим обрывком цепи тоскливо устремлен к реке. Но ребята рассматривают не лодку.

      – Муравейник! – восклицает Олег. Фарид нечаянно угадал его увлечение.

      Крохотные зодчие ловко придумали возвести дом прямо в лодке. Передняя ее часть прикрывает строеньице от ветра с реки. Непрерывно снуют по холмику бойкие жители, крепят сильными лапками щепочки и песчинки, захватывают клещиками ртов грузы крупнее своих бисерных телец. Эти хлопотуны отдыхают только зимой?

      Никитка обдирает для меня кору на ветке. Муравьиный сок – лакомство специфическое, от одного