Танцующая на ветру. Наталия Терентьева

Сергеевич, крепко-крепко обняв меня, повел из «прихожей» на «кухню» – на самом деле это части одной довольно большой комнаты, в которой есть все – и вешалка для верхней одежды, и плита с холодильником, и огромные зеркальные шкафы, и низкие креслица. – У меня есть такая вещь… Тебе ведь уже можно спиртное, правда? Вообще время так пролетело… И статья за совращение малолетних…

      – Еще действует, – подсказала я.

      – Да не выдумывай! Сколько тебе лет? И потом, я же не собираюсь тебя… – Виктор Сергеевич замолчал, остановился, опять обнял меня, теперь уже двумя руками за шею. И поцеловал.

      Не могу сказать, что мне это было противно. Я чувствовала вкус мятной жевачки, знакомый запах его одеколона – резковатый, но приятный, его теплые и сухие губы. Но я отстранилась.

      – Что? – спросил Виктор Сергеевич. – Что не так?

      – Всё не так, – ответила я.

      – Ладно! – весело ответил он. – С тобой ведь всё не так, как с другими, правда, Брусникина?

      – Правда.

      Когда он назвал меня по фамилии, как обычно называл в группе, я почувствовала легкую грусть. Да, наверно, я бы очень хотела опять танцевать. Когда танцуешь несколько раз в неделю по два-три часа, мир кажется другим. Даже не знаю, как это объяснить. Я думаю, что это где-то глубоко в природе человека – двигаться под музыку. Одному или вместе с кем-то.

      – О чем думаешь? – Тренер обернулся на меня. Он уже отошел и, быстро вскипятив воду, бросил по пакетику чая в чашки.

      – О танцах.

      – О, вот это правильно. Да ты даже не представляешь, что мы с тобой сделаем, если… – Он долгим взглядом посмотрел на меня.

      – А если не сделаем? – уточнила я.

      – Какая ты… – покачал головой Виктор Сергеевич. – И ведь никто не учил тебя этому, правда?

      – Чему? – спросила я, не двигаясь с места. Как-то мне стало совсем не по себе у своего бывшего тренера дома.

      – Да вот так пацанами вертеть.

      – Вы не пацан.

      – Разницы никакой. Что твой этот бешеный мачо, на которого, я помню, тоже девки все бросались…

      – Тоже – в том смысле, что они и на вас бросаются?

      Виктор Сергеевич смотрел на меня, смеясь, и закусив губу.

      – Чай перелился, – кивнула я. – Залили весь свой стол.

      – А и ладно. Нет, слушай… Что-то в тебе не так, честное слово. – Сказав это, тренер снова подошел ко мне, снова поцеловал. Теперь уже он целовал меня как-то по-другому, долго, обнимая, даже что-то пришептывая.

      А я, к своему ужасу, ничего не чувствовала. Никаких горячих токов в теле, никакого удовольствия. Может, так и должно быть? Или нет… Или вообще никто не знает, что должно, а что нет… Побежавшие мысли как-то неожиданно расстроили меня. Я сняла его руки.

      – Ясно. Да. Ладно. Так, а у нас есть чай. И… что тут моя маман принесла мне? Хочешь, кстати, с моей мамой познакомиться?

      Я пожала плечами.

      – Вряд ли ей это интересно.

      – Зря ты так говоришь. Она тебя очень хвалила, когда ты у меня танцевала.

      – А она знает про скандал в поселке?

      – А