Кастинг. Маргарита и Мастер. Владимир Буров

молния NN пошла, как на магнит, на испуг от отсутствия веры:

      – От создания мира.

      Петр успел сказать:

      – Я не верю, что Этот Человек говорил правду.

      И молния ударила ему в сердце, которое тут же окаменело.

      Третий раз первосвященник ударил Христа по лицу – молния отделилась от Вавилонской Башни и направилась на страх Иисуса Христа, который опять принял на себя Петр, и упал головой в землю.

      – Я никогда не видел Этого Человека, – сказал Петр, и молния поняла правильно, согласно заданию, зашифрованному в ней:

      – Ударила в голову того, кто отрекся от веры. – Но не смогла повредить ее, так как Каменное Сердце уже защищало Петра от:

      – Сил этого мира. – Хотя:

      – Хотя он уже был мертв, как мертва была Графиня в спальне у Пушкина, выдавшая под ударами молний Рыцаря Золотого Камня, каким был Германн, эту страшную тайну Потустороннего Мира:

      – Тройка – Семерка – Дама!

      Дама, означающая в Системе Тарот цифру двенадцать. И сумма цифр всех трех ударов стала не 21 – как могло произойти, а:

      – 22 – Номер последней главы Откровения Иоанна Богослова.

      И, следовательно, не Жизнь, а:

      – Смерть.

      Германн, как рыцарь Розенкрейцер, выбрал смерть. Но.

      Но не по своей воле, а обдернулся. Обдернулся, потому что к этому времени был не один, а связан с Иисусом Христом вечными узами.

      Как и другие Апостолы.

      Посредством страха Иисус передал Петру и силу братства верующих в Него. В силу через смерть.

      Я не люблю, когда я трушу, я не люблю, когда невинных бьют.

      Я не люблю, когда мне лезут в душу, тем более, когда в нее плюют.

      Я не люблю арены и манежи, на них мильон меняют по рублю, —

      Пусть впереди большие перемены, я это никогда не полюблю.

      Пусть впереди большие перемены, я это никогда не полюблю.

(Стихи Владимира Высоцкого)

      – Какие перемены планируются? – двое стражников культуры преградили путь парочке, состоящей из Редисон Славянской и Похороните Меня за Плинтусом.

      – Иностранные корреспонденты? – сразу понял-решил Плин, – мы не уполномочены распространяться чужими тайнами.

      – Ничего, ничего, – похлопала их по плечам Реди, – я скажу, мне можно.

      – Почему? – спросил один из них, Ваня.

      – И знаете почему? Я не буду рассказывать чужих тайн.

      – Почему? – тоже спросил второй иностранный, кажется, корреспондент – Дима.

      И она ответила:

      – У меня своих тайн хватает.

      Зачем мне чужие.

      – Это как в песне? – спросил Ваня.

      – В какой, простите?

      – В песне про солнце: – Даже солнце нам не надо, если восходит оно на западе.

      – Есть такая песня? – спросила Редисон, и видя, что парень вынул из большой походной сумки, которую раньше она не заметила, Грюндик, и что самое главное:

      – Кажется, не местного производства.

      – Щас сыграю, – сказал он, и нажал мягко спружинившую кнопку.

      И сыграл,