Кастинг. Инициация Персефоны. Владимир Буров

делал ваш любимый Ван Гог:

      – Встанет вместе, точнее чуть раньше солнца, и бац себя по лбу:

      – Опять забыл всё то хорошее, что мне сегодня приснилось ночью! – и мольбертум на зад, чтобы подгонял, как сонную скотину на пастбище, туды-твою:

      – На плэнэр, трепещущий фиолетовыми листьями, на шуршащую меж черных воронов золотистую пшеницу:

      – Они летают, а она все равно растет, хотя и боится:

      – Не дадут ведь все равно отвезти на рынок, ибо там:

      – А у нас все места заняты-ы!

      – Так что, – продолжал НН, – делать вам ничего и не придется.

      – Будете только номерки таскать у фраеров ушастых? – я вас правильно поняла? – Мотя.

      – На это у меня уже есть помощники, как говорится: от трех до пяти и больше. Будешь пока что варить мне завтрак.

      – Да? Хорошо, вы что хорошего любите, Стейк по-Флорентийски, или Котлеты по-Киевски?

      – Нет.

      – Может тогда эти, знаменитые грибочки кокот, раковые шейки, незатейливо переложенные красной икрой?

      – Почему красной, а не как в лучших домах Ландона, черной?

      – Подорожала сильно.

      – Почему?

      – Пока сами не можем понять почему, вроде, да, воруют, но это давно известно, а почему всё равно всё дорожает, значит есть еще что-то, более важное, чем воровство.

      – Да, действительно, привыкли, а толку уже и от этого – никакого.

      – Ну, значится, так и решили: будешь пока что мне здесь полы мыть, чтобы пыли меньше было, – сказал НН, поднимая лапы, и ставя их на фиолетовый американский ковер с небольшим желтым оттенком, переходящим кое-где в розовый, а у самого камина – в голубой, как ясное небо.

      – Дело в том, мессир, что у меня есть скрытый микрофон под этой кроватью-диваном.

      – Что это значит?

      – Я все ходы записываю.

      – Да?

      – Включить рипит ит, плииз?

      – Спасибо, верю. Просто из головы вылетело, что вы режиссер с советским уклоном: пока не стукнешь на кого-нибудь – ни за что не назначат. Это как пароль:

      – Тук-тук?

      – Да, заходите – подписано.

      – Думаю, сэр, вы всё-таки неправы, потому что у нас – как у Всех, и всё отличие в том, что:

      – Это – держится в тайне-е.

      – А именно?

      – Надо обязательно дать.

      – Взятку?

      – Деньги не берут – только натурой, против нее нет закона. И это плохо. И знаете почему?

      – Почему?

      – Не все добрые леди в это, приятное во многих отношения занятие, могут поверить.

      – Почему?

      – Так не было официальной отмашки, что, мол, можете, как в Голливуде:

      – И вы использовать позу летчика.

      – Без отмашки не получается.

      – Да. Точнее, нет, у некоторых получается, но ясно – не у всех. Одна намедни лет пятьдесят назад даже под поезд бросились, а то всё пела:

      – Приходите Завтра, а?

      – Люди не понимают, – сказал он, – что после семнадцатого года напрочь отменили привычку понимать, что люди здесь, на Земле, не самые главные, ну они и прут,