Время жить и время умирать. Эрих Мария Ремарк

Зауэр. Раньше был другим. А насчет креста – твоя идея. Сам вчера предлагал.

      – Вчера! Вчера! Тогда мы думали, он русский! Зачем ты все переворачиваешь?

      Гребер поднял лопату:

      – Я ухожу. Мы ведь вроде закончили, да?

      – Да, отпускник, – ответил Иммерман. – Да, осторожный ты наш! Здесь мы закончили.

      Гребер промолчал. Пошел вниз по склону бугра.

      Отделение квартировало в подвале, который освещался через дыру в потолке. Четверо, сидя под дырой, играли на ящике в скат. Еще несколько человек спали по углам. Зауэр писал письмо. Подвал был большой и более-менее сухой – наверно, принадлежал партийной шишке.

      Вошел Штайнбреннер.

      – Слыхали последние известия?

      – Радиоприемник не фурычит.

      – Вот свинство! Надо бы починить.

      – Возьми да почини, молокосос, – сказал Иммерман. – Тот, кто за ним следил, две недели назад остался без головы.

      – А что там не фурычит-то?

      – Батареек у нас больше нету.

      – Батареек?

      – Ага. – Иммерман осклабился Штайнбреннеру в лицо. – Может, заработает, если ты втыкнешь провода себе в нос, у тебя ж вечно полная башка электричества. Попробуй.

      Штайнбреннер пригладил волосы.

      – Некоторые не могут заткнуться, пока не обожгут пасть как следует.

      – Кончай темнить, Макс, – спокойно отозвался Иммерман. – Ты уже не раз на меня стучал. Все знают. Ты парень шустрый. Это твой плюс. К несчастью, я хороший механик и метко стреляю из пулемета. А здесь сейчас больше в цене именно такие, куда больше, чем ты. Поэтому тебе так и не везет. Кстати, сколько тебе лет?

      – Заткнись!

      – Около двадцати, да? Или только девятнадцать? Зато какая жизнь у тебя за плечами! Пять-шесть лет кряду ты гонялся за евреями и врагами народа. Снимаю шляпу! Когда мне было двадцать, я только за девчонками гонялся.

      – Оно и видно!

      – Верно, – кивнул Иммерман. – Оно и видно.

      В дверях возник Мюкке.

      – Что тут опять стряслось?

      Никто не ответил. Мюкке все считали недоумком.

      – Что тут происходит, я спрашиваю!

      – Ничего, господин фельдфебель, – ответил Бернинг, который оказался ближе всех. – Мы просто разговаривали.

      Мюкке устремил взгляд на Штайнбреннера:

      – Что случилось?

      – Десять минут назад передавали последние известия.

      Штайнбреннер выпрямился, посмотрел по сторонам. Интереса никто не выказывал. Только Гребер прислушался. Картежники продолжали игру. Зауэр не поднял головы от письма. Спящие продолжали ровно похрапывать.

      – Внимание! – крикнул Мюкке. – Вы что, оглохли? Последние известия! Внимание! Это приказ!

      – Так точно! – ответил Иммерман.

      Мюкке бросил взгляд на него. Лицо Иммермана выражало внимание, а больше ничего. Картежники отложили карты на ящик, рубашками вверх. Не стали их смешивать. Так они экономили секунду, чтобы сразу же продолжить игру. Зауэр поднял глаза от письма. Штайнбреннер расправил плечи:

      – Важные новости! Переданы в «Час нации». В Америке мощные забастовки. Сталелитейная промышленность