Катулл. Валентин Пронин

я присоединюсь к Цицерону, который назвал Метелла Целера совершенною пустотой. Впрочем, Целер бесстрашный вояка, да и на Форуме его никто не может смутить…

      – Этому грубияну служить бы центурионом[46] в пехоте… – сердито проворчал Кальв.

      Толстяк Аллий считался неиссякаемым кладезем светских сплетен и при таком повороте разговора сразу почувствовал себя как рыба в воде.

      – Про Целера сложили забавное присловье. Он, мол, единолично владеет своим богатством, поместьями, рабами и только жену по-братски делит со всем народом…

      Аллий сказал это с милым лукавством, он был очень добродушен для отпрыска патрицианского рода и разносил сплетни, избегая явно оскорблять кого бы то ни было.

      – Пропадите вы пропадом, болтуны! – внезапно вскричал Тицид. – Клянусь золотой лирой Аполлона, зачем мы собрались? Чтобы обсуждать похождения консульской жены?

      – Наш застенчивый друг, – пропел Аллий, обнимая Тицида, – боится, как бы от обсуждений супруги Метелла Целера мы не перешли к его двоюродной сестрице Метелле, в которую наш друг так пламенно влюблен…

      – И которую в своих стихах тщетно прикрывает именем никому не известной Периллы, – ехидно добавил Руф.

V

      Тем временем в таблин вошел пожилой раб-иониец[47] и шепнул несколько слов хозяину.

      – Гелланик сообщил, что готово скромное угощение, – сказал Катон, вставая. – Прошу перейти в триклиний[48].

      – Не думай отведать здесь изысканных разносолов, – предупредил Катулла Альфен Вар. – У нашего дорогого Катона легкое помешательство на идее простоты золотого века… Клянусь Меркурием, сам увидишь!

      Вместо затейливой кулинарии, обычной в богатых римских домах, на треугольном столе белели круги овечьего сыра, стоял мед в глиняной миске и сложенные горкой хлебцы.

      Гелланик раздал чаши, поставил два сосуда с холодной и горячей водой и с помощью мальчика-виночерпия внес пол-урны[49] сетинского.

      Прямо к обеду явился Аврелий, кудрявый юноша с кошачьими движениями и хитрой улыбкой.

      – За опоздание ты наказан, – приветствовал его Кальв, вползая на пиршественное ложе. – Читай приличествующие случаю стихи, если твоя голова способна хоть что-нибудь вспомнить…

      – Для тебя, любезный Кальв, я вспомню хоть всю «Илиаду».

      Аврелий взял из высокой вазы ветку цветущей сливы, бросил лепестки в кратер[50] с вином и произнес по-гречески:

      Пенься, огромный сосуд, многопенною влагою Вакха

      Брызни! Пусть оросит трапезу нашу она![51]

      Запивая сетинским кусок жареного сарга[52], Катулл разглядывал своих новых друзей. Вокруг него хохотали, спорили, читали стихи и взыскательно выверяли размеренные созвучия. Он чувствовал, как душа наполняется беспечным весельем, и, блаженно полузакрыв глаза, слушал музыку дружеского застолья.

      Между тем яркая синева сменилась на закате дня фиолетовыми оттенками

46

Центурион – сотник, младший командир в римской армии.

47

Ионийцы – греческое племя, населявшее острова Эгейского моря и прибрежные города Малой Азии.

48

Триклиний – столовая в римском доме.

49

Урна – мера жидкости, больше 10 литров.

50

Кратер – широкий сосуд, в который для удобства наливали вино из кувшина.

51

Посидипп, III в. до н. э.

52

Сарг – вид средиземноморской рыбы.