Евангелие от палача. Георгий Вайнер

отъединиться от влажного обморока безумной ночи, повернуть ключ в замке зажигания – и ровный дробный топот сотни лошадей, застоявшихся в мокроте и стуже под капотом, враз рванут в намет, заржут басовито, зашлепают по лужам мягкими нековаными копытами, и в кибитку моего уединения дадут свет, тепло, запоют из динамиков гомосексуальные псалмы конфитюрным голосом Демиса Руссоса.

      О мой прекрасный стальной табун всех мастей мышиного цвета, бензиновые мои пегасы, вскормленные ядреным овсом, вспоенные родниковой водой в безжалостных потогонных конюшнях злого старого эксплуататора Флика! Лошадки мои дорогие, славный резвый косяк, государственный номерной знак МКТ 77–77, увезите меня на отгонные пастбища, эдемские луга, а лучше всего – на Елисейские поля. «Следующая станция – площадь Согласия!»

      Там я избавлюсь от Истопника. Там Истопники не живут. Они наше порождение: от мартовских гроз, от больного пьянства, тяжелой злобы всех на всех.

      Поехали, умчимся отсюда. Сунул руку в карман реглана, а ключей-то нет. В дубленке они лежали. Истопник унес.

      Украли у табунщика кнут.

      Пойдем пешком. До Елисейских полей не дойти. Пойду в гостиницу «Советская».

      У меня там, за порогом, топор на всю эту нечисть припрятан.

      Два квартала до метро и там – одну станцию. Нет, не поеду в метро. Ненавижу. Все эти подземные переходы, тоннели, лестницы – тусклый кишечник города, по которому гоняют плохо переваренных смердящих обывателей.

      Да здравствует разумная система персональных машин для начальства, она обеспечивает «леваком» каждого приличного горожанина! За бумажную денежку. Это и есть благодать неформального перераспределения ценностей.

      И единственная свободная форма голосования: стой себе на тротуаре, маши рукой за кого хочешь – за «Запорожца», за «жигуля», хоть за маршрутный автобус. И в первую очередь – за персональную черную «Волгу».

      Демократы! Голосуйте за мусорные машины!

      Радикалы! Поднимите руки за пожарные мониторы!

      Истопники всех стран! Отдайте голоса блоку катафалков и «черных воронков»!

      Ага, вот он, мой «левый», свободный, никем не занятый, для меня народом приготовленный. «Леваки» всего Северо-Западного региона нашей необъятной столицы слышат ласковый шорох рублей в моем кармане.

      Серый мотылек, пробившийся на мягкий свет моего рублика сквозь жуть ненастья, потертый «Москвич» неотложной медицинской помощи с портретом незабвенного Пахана, дорогого моего Иосифа Виссарионовича, друга всех физкультурников и путешественников, товарища Сталина, за лобовым стеклом.

      Подхватил меня мокрым крылышком помятой двери и повез оказывать мне неотложную помощь.

      – Куда надо? – спросил шофер, приятный юноша со смазанным подбородком дегенерата.

      – Гостиница «Советская».

      Он задумался, и машина дважды – разз! разз! – ухнула в глубокие ямы на дороге, потом сказал торжественно:

      – «Советская»… «Советская»… А где это?

      – Сначала поедем по Красноармейской,