Евангелие от палача. Георгий Вайнер

«Мне осталось так мало, прошу тебя, не торопись, не подгоняй меня к краю ямы, все и так произойдет скоро…»

      – Выпить хочешь? – предложил я.

      – Мне еще рановато. Я не завтракала.

      – А я пригублю маленько. Что-то нервы ни к черту…

      – Я уж вижу, – ухмыльнулась она. – Ты теперь с утра насасываешься?

      – Нет, это меня со вчерашних дрожжей водит.

      Вспухла, толстыми буграми поднялась коричневая пенка в кофейничке. Загасил я спиртовку, налил кофе в чашки и плеснул в стакан из полбутылки виски – крепко приложился я к ней в ванной.

      Тут зазвонил телефон. Мой верный друг, надежная Актиния, Цезарь Соленый:

      – Ты куда пропал вчера? Мы еще так загуляли потом! Голова, конечно, трещит, но гулянка получилась невероятная… А ты куда делся?

      Куда я делся? Погнался за Истопником и попал к Штукатуру? Как это ему по телефону расскажешь?

      – Да так уж получилось… – промямлил я и, хоть все во мне противилось этому, спросил его вроде бы безразлично, а сам на Майку косился: – Слушай, а кто это… такой… был вчера за столом?

      – Какой – такой? – удивился он. – У нас? Ты кого имеешь в виду?

      – Ну… такой… знаешь, белесый… тощий… Как это?.. Бедный…

      Мне очень мешала Майка – ну как при ней объяснить про Истопника? И чего вообще там объяснять? Противная жуликоватая Актиния делает вид, что это не он вчера вместе со всеми пялился на мои руки, будто бы залитые кровью!

      – Слушай, друг, я чего-то не пойму, про кого ты говоришь…

      – Не поймешь?! – с яростью переспросил я. И неожиданно для самого себя заорал в трубку: – Истопник! Я имею в виду Истопника, которого кто-то привел к нам за стол…

      И только проорав все это, я сообразил, что впервые вслух произнес его имя. Или должность. Или звание. И от этого он как бы материализовался и окончательно стал реальной угрозой.

      ИСТОПНИКУ ТРЕБУЕТСЯ МЕСЯЦ…

      Майка смотрела на меня с интересом, посмеивалась, болтала ногой, прихлебывала кофе, сидя на подлокотнике. Вот это у нас фамильное – сидеть в решительные минуты на подлокотниках. Легче соскочить, легче вступить в игру.

      Цезарь на том конце провода промычал что-то невразумительное, потом раздумчиво сказал:

      – Знаешь, одно из двух: или ты вчера в лоскуты нарезался, или уже с утра пьяный-складной. Какой еще истопник? О ком ты говоришь?

      – В которого я плюнул. И выгнал из-за стола. Теперь ты вспоминаешь, о ком я говорю?

      Цезарь посипел в трубку, потом осторожно предложил:

      – Если тебе надо перед Мариной какой-то номер исполнить, говори, а я здесь буду изображать собеседника. Ты ведь это для нее говоришь? Я тебя правильно понял?

      – Ты идиот! Тебя мать родила на бегу и шмякнула башкой об асфальт! Сотый еврей! Ты дважды выродок: еврей-дурак да еще еврей-пьяница! Что ты несешь? При чем здесь Марина? Ты что, не помнишь вчерашнего скандала?

      Актиния долго взволнованно дышал, потом в голосе у него послышалось одновременно беспокойство и сострадание:

      – Старик, ты чегой-то не того… Может, перебрал маленько?..