Илиада. Гомер

совета.

      Он, благомыслия полный, витийствовал так перед сонмом:

      “Царь Агамемнон! Тебе, скиптроносцу, готовят ахейцы

285

      Вечный позор перед племенем ясноглаголивых смертных,

      Слово исполнить тебе не радеют, которое дали,

      Ратью сюда за тобою летя из цветущей Эллады[95], —

      Слово, лишь Трою разрушив великую, вспять возвратиться.

      Ныне ж ахейцы, как слабые дети, как жены-вдовицы,

290

      Плачутся друг перед другом и жаждут лишь в дом возвратиться.

      Тягостна брань, и унылому радостно в дом возвратиться.

      Путник, и месяц один находяся вдали от супруги,

      Сетует близ корабля, снаряженного в путь, но который

      Держат и зимние вьюги, и волны мятежного моря.

295

      Нам же девятый уже исполняется год круговратный,

      Здесь пребывающим. Нет, не могу я роптать, что ахейцы

      Сетуют сердцем, томясь при судах. Но, ахейские мужи,

      Стыд нам – и медлить так долго, и праздно в дома возвратиться!

      Нет, потерпите, о други, помедлим еще, да узнаем,

300

      Верить ли нам пророчеству Калхаса или не верить.

      Твердо мы оное помним; свидетели все аргивяне,

      Коих еще не постигнули смерть наносящие Парки[96].

      Прошлого, третьего ль дня, корабли аргивян во Авлиду[97]

      Сонмом слетались, несущие гибель Приаму и Трое;

305

      Мы, окружая поток, на святых алтарях гекатомбы

      Вечным богам совершали, под явором стоя прекрасным,

      Где, из-под корня древесного, била блестящая влага.

      Там явилося чудо! Дракон, и кровавый и пестрый,

      Страшный для взора, самим Олимпийцем на свет извлеченный,

310

      Вдруг из подножья алтарного выполз и взвился на явор.

      Там, на стебле высочайшем, в гнезде, под листами таяся,

      Восемь птенцов воробьиных сидели, бесперые дети,

      И девятая матерь, недавно родившая пташек…

      Всех дракон их пожрал, испускающих жалкие крики.

315

      Матерь кругом их летала, тоскуя о детях любезных;

      Вверх он извившись, схватил за крыло и стенящую матерь.

      Но, едва поглотил он и юных пернатых, и птицу,

      Чудо на нем совершает бессмертный, его показавший:

      В камень его превращает сын хитроумного Крона[98];

320

      Мы, безмолвные стоя, дивились тому, что творилось:

      Страшное чудо богов при священных явилося жертвах.

      Калхас исполнился духа и так, боговещий, пророчил:

      – Что вы умолкнули все, кудреглавые чада Эллады?

      Знаменьем сим проявил нам событие Зевс промыслитель,

325

      Позднее, поздний конец, но которого слава бессмертна!

      Сколько пернатых птенцов поглотил дракон сей кровавый

      (Восемь их было в гнезде и девятая матерь пернатых),

      Столько, ахейцы, годов воевать мы под Троею будем;

      Но в десятый разрушим обширную стогнами Трою. —

330

      Так нам предсказывал Калхас, и все совершается ныне.

      Бодрствуйте

95

Эллада – Греция; иногда этим словом обозначается только Пелопоннес.

96

Парки – неточно применяемое Гнедичем и Жуковским римское название богинь судьбы Мойр.

97

Авлида – гавань в Беотии, где собирались греки перед отплытием под Трою.

98

Крон – отец Зевса. По мифам, над миром сперва царствовал Уран-небо, которому Гея-земля родила детей титанов. Один из них, Крон, сверг отца и воцарился над миром; при нем наступил золотой век. Но Крон боялся, что кто-нибудь из его детей, рожденных ему Реей, свергнет его, и поэтому проглатывал их одного за другим. Так проглотил он Гестию – богиню домашнего очага, Геру, Деметру, Аида и Посейдона. Рея, не желая, лишаться последнего ребенка, родила его в глубокой пещере на Крите и скрыла там, а Крону дала проглотить камень. Спасенный ребенок и был Зевс. Выросши, Зевс сверг отца, освободил из его чрева братьев и сестер и воцарился над миром, а Крона и восставших на его защиту титанов заключил в Тартар.