Курица в полете. Екатерина Вильмонт

вкратце пересказала ей разговор с Аксентьевым.

      – В Вене живет? Здорово, смертельно красивый город.

      – Ну и что?

      – Как – что? Поедешь к мамочке в гости, в венскую оперу сходишь, пирожные там, говорят, обалденные. Слушай, а ты матери-то звонила?

      – Нет. И не собираюсь.

      – Как? Почему?

      – Не хочу!

      – Глупости, Элка, все-таки мать есть мать.

      – Справедливо замечено, но не в моем случае.

      – Ерунда! Она же наверняка раскаялась, ищет тебя…

      – Ничего, поищет, а потом опять замуж выскочит – и ей не до меня будет.

      – Надо же, я даже не подозревала, что ты такая твердокаменная… Сколько лет тебя знаю, ты всегда мне казалась немножко курицей, уж извини.

      – Бабушка тоже считала, что я курица… Слушай, вот про корову, которая не телится, говорят «яловая», а про курицу, которая не несется?

      – Элка, кончай! Этот твой юморок… Значит, будешь ждать звонка матери?

      – Не буду! Я звонков не жду вообще, забыла?

      – Так то от мужиков, а тут совсем другое дело.

      – Да то же самое, только еще хуже. Когда мужики предают, это вроде естественно, я уж давно от них ничего не жду, а когда мать…

      – Так и не простила?

      – Я много лет уже об этом не думала, а сейчас все всколыхнулось…

      – А если она позвонит, разговаривать будешь?

      – Наверное. Послушаю, что она мне скажет.

      Но она ждала этого звонка, боялась и ждала.

      Он раздался в девять утра. Элла сразу поняла – это звонит мать.

      – Элла? – раздался красивый, глубокий голос, показавшийся ей незнакомым. – Элка, это мама!

      У Эллы вдруг пересохло во рту.

      – Эллочка, ты меня слышишь? Алло, алло!

      У нее появился акцент, мелькнуло в голове у Эллы.

      – Алло! Алло!

      – Да, мама, я слышу!

      – Господи, Эллочка, детка моя, как ты живешь? Эллочка, ты можешь меня простить, я так перед тобой виновата! Господи ты боже мой, я даже не знаю, как говорить-то с тобой… ты же совсем уже большая, да? Ты, наверное, многое в жизни уже поняла и сможешь простить свою маму? Ну почему ты молчишь?

      – Я… Я не знаю…

      – Понимаю, тебе трудно, столько лет прошло… Знаешь, нам необходимо встретиться – чем скорее, тем лучше, поговорить, я готова на коленях просить у тебя прощения, я так боялась, что не найду тебя. Эллочка, детка, как ты, как тебе живется?

      – Почему тебя вдруг это заинтересовало? Ты хотя бы знаешь, что бабушки уже нет?

      – Я почему-то так и думала, – упавшим голосом проговорила мать. – Я перед ней страшно виновата… Страшно… Но все было так сложно… Я расскажу тебе свою жизнь… Я надеюсь, ты поймешь и простишь свою беспутную мать… – Она всхлипнула. – Скажи, а у меня есть внуки?

      – Нет и никогда не будет, – жестко ответила Элла.

      ОДЕССА

      Она не слишком грустила из-за бегства Ивана Аркадьевича, только боялась, не залетела ли. Но через несколько дней все