Телевизор. Исповедь одного шпиона. Борис Викторович Мячин

ра

      Как-то раз меня отправили в Москву.

      – Тут такое дело, Боря, – говорит начальница, – надо съездить на съемки «Битвы экстрасенсов». Звонили сверху, просили сделать материал в нашем журнале.

      – Пусть Таня едет, – недовольно говорю я (я вообще не люблю ездить по командировкам). – Таня же любит «Битву экстрасенсов».

      – Таня не может. Таня на больничном.

      Тоска! Придется тащиться в Пулково, есть в самолете сэндвич с салатом, потом ехать в этом ужасном московском метро, в котором веток больше, чем цветных проводов в компьютере. То ли дело наше родное, питерское метро! Маленькое, аккуратное, культурное.

      В общем, полетел я в Москву. Приезжаю на съемки. Обычный такой павильон съемочный. Камеры стоят, софиты.

      – У нас сейчас будет предварительный кастинг, – говорит продюсер. – Экстрасенсы будут рассказывать свою легенду, а мы их снимать. Понятно? Давайте по списку.

      Вышла молодая тетка, вся в черном. Села в кресло.

      – Я, – говорит, – не человек. Я инопланетная душа в живом теле. Когда-то давно я была египетской жрицей, но потом я умерла и возродилась уже в нашем времени.

      – А почему вы умерли? – спрашивает продюсер.

      – Я хотела выйти замуж. Но они убили моего возлюбленного. Он должен был стать фараоном. А потом они убили и меня тоже.

      Села в кресло другая тетка, с пентаграммой на шее.

      – Я, – говорит, – однажды заблудилась в лесу. Я уже думала, что умру, но тут ко мне явился он.

      – Кто – он?

      – Прекрасный дух из параллельного измерения.

      Третьим номером был белобрысый мужик. Пожилой уже. Но не седой, а именно что белобрысый.

      – Я, – говорит, – был знаком с графом Калиостро.

      Я зевнул.

      – Давайте сделаем перерыв, – вздохнул продюсер.

      Я вышел покурить на улицу. Следом за мной вышел белобрысый экстрасенс. На его лице еще была рассыпчатая пудра, которой обычно гримируют на телесъемках.

      – Огнем не угостите? – спросил он, набивая табаком вересковую трубку; с этой трубкой и пудрой на лице он был похож чем-то на литовского актера, вечно игравшего в советских фильмах агентов гестапо: не то Масюлиса, не то Адомайтиса.

      На улице стоял рекламный щит, семьдесят лет Победы.

      – У меня отец на войне погиб, – сказал экстрасенс. – Я поэтому, когда приехал в Питер, немцев очень не любил.

      – Простите, – говорю я, – вы из Питера?

      – Из области.

      Через час кастинг закончился. Продюсер отобрал египетскую жрицу, а остальных поблагодарил и сказал, что они, к сожалению, не подходят. Я еще немного покрутился по студии, поболтал с продюсером, а потом полетел домой.

      Прошло две недели, и меня снова вызвала начальница.

      – Надо сходить в музей связи и написать статью.

      – Лиза, давай я пошлю кого-нибудь из своих ребят…

      – Нет, – говорит Лиза. – Мы там выставку этому музею спонсируем, советских телевизоров. А ты единственный, кто разбирается в старых железяках. Поэтому иди сам.

      Музей был сразу за Исакием, в Почтамтском переулке. Я вспомнил, как студентом ходил на почтамт. Тогда не было еще дешевых мобильных телефонов, а интернет был только в библиотеках, его выдавали по талонам на полчаса.

      Я походил по залу, поговорил с экскурсоводом, пофоткал. Диски Нипкова, иконоскопы, антенны, камеры, кассеты и даже один спутник, который должны были отправить в космос, но почему-то не отправили. На одном телевизоре крутили запись программы «Время».

      – Наибольшее впечатление на меня произвела речь товарища Леонида Ильича Брежнева. То, что мы принимаем новую конституцию, наполняет нас радостью и гордостью даже…

      Я зевнул.

      – Хотите телевизор купить? – раздался ехидный голос за моей спиной.

      Я обернулся. За мною стоял белобрысый мужик из «Битвы экстрасенсов». Без грима он выглядел совсем по-другому. Лицо его было как будто исцарапано множеством мелких осколков.

      – Ну, допустим, – нахмурился я. – А вы зачем здесь?

      – Да так, посмотреть пришел. Прокатили меня тээнтэшники, лишили славы и популярности, – пожаловался белобрысый. – Знаете, что здесь раньше было?

      – Где – здесь?

      – Здесь, в музее. Дом канцлера Безбородко.

      Безбородко, Безбородко… Да, точно, екатерининский министр. «Не торговал мой дед блинами, не ваксил царских сапогов, не пел с придворными дьячками, в князья не прыгал из хохлов».

      – Сволочь он был, конечно, – задумчиво сказал экстрасенс. – Маленький такой, губастый, подбородок, как у свиньи… Принесут ему целый пакет реляций, а он сидит, читает и хохочет. Вы сами-то что об этом думаете?

      – О чем?

      – О телевизорах.

      – Я работаю в крупной телекоммуникационной компании, – пожал я плечами. – Я все про телевизоры знаю.

      – Я