Однополчане. Спасти рядового Краюхина. Валерий Большаков

видел?

      – Кого?

      – Качалова!

      – Ну.

      – Что – ну? Он же вчера должен был погибнуть! Сегодня же пятое!

      – А-а… – равнодушно протянул Тимофеев.

      – Не отставать! – прикрикнул на них Лапин. – Скоро привал.

      «Мажоры» поплелись дальше.

      – Это что же получается? – бормотал Исаев. – Мы его спасли, что ли?

      – Не придумывай, – буркнул Виктор.

      – Да я не придумываю! Помнишь, когда он нас подобрал?

      – Ну, помню…

      – Ну, вот! Он тогда поехал сначала к мотострелкам, а потом к танкистам – точь-в-точь, как было бы без нас. Только мы его задержали на пять минут – и все! Тот снаряд, который должен был генерала убить, ему не достался!

      – Здорово… – уныло сказал Тимофеев.

      Впрочем, когда скомандовали привал, Витька сразу подобрел и перестал изображать страдальца и великомученика.

      А потом и обед поспел. Тушенки мало осталось, и повара ее всю добавили в кашу. Вкусно получилось.

      Быстро слопав свои порции, «мажоры» завалились спать…

* * *

      … – Подъем, бойцы!

      Исаев не то чтобы проснулся, а начал медленно выплывать изо сна, постепенно приноравливаться к яви. Еще не открывая глаз, он вспомнил, где находится, ощущая холодок – и какой-то намек на привыкание.

      Проспали они часа два, вряд ли больше, но долго валяться нельзя было – по их следам наступали немецкие танки. Но все равно сон здорово освежил молодые организмы, хоть и шатались они, эти организмы, не принимая такой мучительно краткий отдых.

      Пошлепав босиком по воде близкого ручейка, Марлен вытер ноги запасными портянками, обулся, затянул расслабленный ремень и нахлобучил на голову пилотку. А когда омыл лицо холодной водой, то почти что пришел в себя. Проснулся, по крайней мере.

      – Возду-ух!

      Исаев мигом сориентировался, толкнув Тимофеева в сторону глубокой борозды – хоть какое-то укрытие. Оба бросились в борозду, а сверху уже накатывал гул авиамоторов. «Ю-88».

      Шли они низко, метрах в четырехстах от земли.

      Гулкие взрывы бомб больно били по ушам – сверкнет огненный столб, вздыбится сноп земли, а осколки во все стороны брызжут раскаленным исковерканным металлом, срезая ветки, впиваясь в деревья или в человеческие тела.

      И вдруг между Марленом и Викой с каким-то воющим свистом врезалась, вспучив песок, бомба. И не разорвалась!

      Переглянувшись, Исаев с Тимофеевым вскочили, будто кто их пружиной подбросил, и скатились в дымившуюся воронку.

      – Она не взорвалась… – бормотал Виктор.

      Он выглядел бледным, руки тряслись. У Марлена у самого руки дрожали, а веко дергало тиком.

      На краю воронки, стоя на карачках, замер Марьин.

      – Фартовые вы! – выдохнул он, круглыми глазами поглядывая на лоснившийся бок бомбы.

      Неподалеку из кустов выполз пожилой грузин, все его звали Вано, а он почти не говорил по-русски.

      Поглядев на Марлена, он поцокал языком, поднялся на колени и стал