Главный пульт управления. Александр Скрягин

а поднятая вверх насадка – на его растянувшую в стороны пасть, готовую заглотить не только маленькую мышь, но, при случае, и неосторожного ухажера.

      Подойдя к новенькой, без единой царапины, белой двери, майор вошел в ателье.

      Здесь царила тишина. Уютно пахло канифолью и ацетоном. Посетители отсутствовали.

      За прилавком застыла тоненькая светлоглазая девушка в нарядном голубом халате и шапочке.

      – Вам Анастасию Вацлавну? Вон туда, – указала она остреньким подбородком на задернутые темно-зеленые шторы.

      Ефим раздвинул тяжелую ткань и постучал в дверь.

      – Войдите! – услышал он знакомый голос.

      Майор открыл дверь и вошел.

      Перед ним открылась небольшая комната. Ее пол лежал на полметра ниже уровня приемного зала. Владелица и директор ателье сидела за письменным столом.

      Круглое лицо Тесменецкой совсем не загорело. Оно оставалось белым, как сметана. Только с переносицы сбегали на щеки едва заметные бледно-оранжевые веснушки. Ее широко расставленные глаза имели странную радужную оболочку – малахитово-зеленую, с черными крапинками. Как казалось Ефиму, она походила на большую, красивую лягушку.

      Для себя он ее когда-то так и назвал: Царевна-лягушка.

      Кроме письменного стола хозяйки, в небольшом пространстве кабинета помещался низкий чайный столик с двумя креслами, небольшой холодильник и целое дерево в покрытой лаком деревянной кадке. У растения был черный извилистый ствол и большие лапчатые листья.

      На майора повеяло театральным запахом горьковатых женских духов.

      – Ефим, ты? – удивленно произнесла владелица ателье. – Вот уж не ожидала! – всплеснула она руками.

      – Я. – ответил Ефим. – Можно к тебе?

      – Да, можно конечно! – произнесла женщина, вставая. – Он еще спрашивает! А я уж думала никогда тебя не увижу! Исчез и все! Даже не звонишь. Кофе хочешь?

      Никакой злобы в женском голосе, чего так Ефим боялся, он не заметил. Даже, наоборот, ему показалось, в ее тоне прозвучали нотки искренней радости.

      «Ну, хотя бы, личные отношения выяснять не придется», – с облегчением подумал майор.

      – Кофе было бы очень кстати! – с радостью ответил он, хотя после чаепития с Оскольцевой и обеда с Топталовым, ни кофе, ни чаю, ни вообще чего-либо вливать внутрь совершенно не хотел.

      – Чего к нам? По делу или так, старых знакомых навестить? – спросила Тесменецкая, десертной ложкой насыпая растворимый кофе в маленькие чашки тонкого фарфора. – Тебе сколько ложек класть? Я уж забыла…

      Ефим все-таки уловил в ее голосе острый крючочек.

      – Ложку – одну. Приехал по делу, – строго ответил он.

      – А-а-а! – с чуть заметным разочарованием, потянула Тая, берясь за вскипевший электрический чайник.

      Налив кипяток, Анастасия Вацловна сама размещала в его чашке сахар и коричневый кофейный порошок. Обычно ее забота так далеко не заходила. Со стороны Царевны-Лягушки это, безусловно, являлось знаком внимания.

      Майор