Главный пульт управления. Александр Скрягин

– пропотевший кормилец семьи вставал весел и бодр.

      Но имелся и побочный эффект. И вот он-то многим женам не так уж и нравился. На следующую ночь супругам не помогали никакие отговорки: «устала, голова болит, вообще плохо себя чувствую…» Муж вдруг вспоминал, кто в семье главный, и в такие часы не стоило женщинам перечить даже матерым подкаблучникам.

      «Ты смотри, какая лебедь! Сегодня не хочу, вчера не хочу, никогда не хочу! Ишь, ты, недотрога! Зато я хочу! Забыла курица, кто в доме хозяин? – грозно вопрошал супруг, переполненный энергией, полученный от бачуринских пельменей. – Ничего! Сейчас, быстро поймешь, кто тут главный! Ну-ка, скидывай свои тряпки! Супружеские обязанности исполнять будешь!»

      Учитывая такое действие директорского рецепта, местные хозяйки готовили их не часто и использовали с большой осторожностью.

      Расставляя на скатерти тарелки с пельменями, блюдце с хлебом и графинчик водки с узким птичьим горлышком, официантка ухитрилась с десяток раз прикоснуться своими мягкими плечами к твердым телам мужчин. При этом вырез ее белой блузки постоянно находился у их глаз. Видимо, для того, чтобы у гостей «полигона» не оставалось ни малейших сомнений в качестве наиболее удачных частей ее тела. Мужчины как будто смотрели с удовольствием, но высказывать свое мнение вслух, как и положено серьезным людям, не спешили.

      Накрыв столик, официантка немного задержалась, не теряя надежды что-нибудь услышать, однако не дождалась. Но, как женщина опытная и умная, выпускать недовольство на свое широкое лицо не стала, а напротив, улыбнулась и величаво отплыла к стойке.

      Мужчины проводили ее внимательными взглядами и приступили к трапезе.

      Топталов, не торопясь, со вкусом выпил полную рюмку. Во время этого действа мизинец он держал оттопыренным в сторону, что в кругах старых заводчан считалось признаком человека культурного и умеющего пожить. Вернув рюмку на скатерть, Тима с наслаждением выдохнул, соорудив из узких губ букву «О». И сразу его наждачное лицо помягчело.

      – Ух! – сказал он негромко. – Вот так! А еще говорят! Нет уж, поживем еще!

      Затем Тимофей Павлович аккуратно зачерпнул ложкой золотистый бульон, поймав в ложку маленький белый пельмень, и неторопливо понес угощение ко рту.

      Ефим позавидовал тому, как аппетитно начался у Тимы обед. Сам он себе позволить такого пока не мог.

      – Слушай, Тимофей… – сказал он. – Я, когда в поселок шел, меня чуть какой-то джип не задавил, «Патрол-Нисан» черный, на широких шинах… Не знаешь, случаем, кто на таком катается?

      – Чего ж не знать? Знаю, – ответил Топталов.

      – Ну! – поднял голову майор.

      – Секаченки эта машина. Или сам или его пиндюки ездят!

      Второй раз за недолгое пребывание в поселке, майор слышал имя этого гражданина.

      – Секаченки? – переспросил он.

      – Ну, да, Витьки Секаченки.

      – Это, который на «Локомотиве» начальником службы безопасности?

      – Точно. Он когда-то у нас в заводском бассейне