У ангела болели зубы…. Алексей Николаевич Котов

в сторону от телеги. Его пожилой коллега сделал то же самое, но умнее и тоньше – он перешел на другую сторону. То есть на ту, что была за повозкой.

      Гигант в фартуке бросил презрительный взгляд на молодого ученого, и сипло спросил:

      – Ты что тут?

      – Что?.. – испуганно переспросил молодой человек.

      Господин главный Чертомучитель, казалось, удивился даже такому невинному восклицанию. Он остановился и принялся рассматривать лицо ученого. Молодой человек побледнел и попятился еще дальше. Под его ногой хрустнул огурец. Потом еще один…

      Громко и весело взвизгнул черт Конфеткин:

      – Слышь, лысый, привет своей беременной племяннице от меня передай.

      Гигант медленно, всем телом, стал разворачиваться к черту.

      «Он его убьет сейчас!..» – с ужасом подумал молодой ученый.

      Конфеткин радостно загоготал.

      – Ну, что ты на меня вылупился, чудо пузатое? Развратничаем, значит, без учета мнения Великого Магистра?

      Гигант наконец закончил грузное движение и замер. Тусклые глазки принялись рассматривать черта.

      – Что вылупился? – спросил Конфеткин.

      Гигант почесал кончик носа.

      – Что?.. – уже буквально расплываясь в благодушной усмешке, повторил Конфеткин. – Что тебе непонятно, зараза ты немытая?

      Взгляд молодого ученого, обращенный на черта, стал благодарным. А его пожилой коллега опустил вдруг озорно сверкнувшие глаза. Со стороны могло показаться, что профессора вдруг заинтересовали раздавленные на брусчатке огурцы.

      Могучие руки палача ловко вдернули черта из телеги и взвалили его на волосатое, квадратное плечо.

      – Па-а-ма-а-а-ги-ите-е-е!.. – сквозь смех звонко заверещал Конфеткин. – Братцы, родненькие, я же не хочу быть чертом. Не хочу, честное слово!

      Гигант с ношей на плече направился в ближайшую, широко распахнутую дверь.

      – Идемте, – тихо шепнул профессор молодому человеку. – Панцирблат с ним разберется без нас. Нам здесь больше нечего делать.

      Дунул ветер, занося серой, последождевой пылью человеческие следы на брусчатке… Потом, словно после раздумья, он дунул еще раз, уже вслед профессору и молодому человеку, как бы подгоняя их.

      Где-то там, со стороны городских ворот, раздался тяжкий, тележный скрип и женский голос надрывно закричал:

      – Свежее мясо и старое вино!.. Налетай!.. Свежее мясо и старое вино!»

      10.

      – … Ради Бога извините меня, но я не понимаю, за каким таким чертом вам вдруг так срочно потребовался именно 215-й номер?

      Ольга Евгеньевна совсем не сердилась. Если в ее голосе и звучала насмешка, то она была, скорее всего, совсем добродушной. Тем не менее, в глазах красивой женщины уже светились боевые, яркие огоньки. Леночка согласно кивнула и тоже улыбнулась.

      Режиссер снова болезненно морщился. Он морщился каждый раз, когда слышал обращенную к нему речь, и со стороны могло показаться, что он не соглашается даже с тем, что ему осмеливаются задавать вопросы.

      – Поймите, я просто устал с дороги… Я хочу