Собрание сочинений. Том 1. Орда. Куликово поле. Суровый век. Цари и самозванцы. Грозный всадник. Небывалое бывает. Великая Екатерина. Сергей Алексеев

они рядом. Крепко прижались одна к другой. Девятикратная память воинству.

      Удивительный строился храм. Девять церквей – и не похожи одна на другую. Девять красавиц. Девять стоят сестер.

      Поднимите голову. Взгляните на купола. Ликуют, спорят одна с другой церковные маковки. И любая на свой манер.

      Храм Покрова строили пять лет. Не осуществилась мечта Анны Рытовой. Не дождалась. Умерла. Не помолилась в храме. Другие помянули добрым словом славных сынов России.

      Прогромыхали лавиной годы. Сменились века и люди. Собор и нынче стоит в Москве. В самом центре. На Красной площади. Только давно его уже не называют храмом Покрова-на-рву. Всей стране он известен, всему миру известен как собор Василия Блаженного.

      Увидеть храм Василия Блаженного – значит увидеть чудо.

      Храм построили по проекту русских архитекторов. Звали их Барма и Постник.

      Существует такое предание. Когда сооружение собора было завершено, вызвал строителей царь Иван IV к себе. Смотрел долго на Барму. Смотрел на Постника. О чем-то думал. Наконец отпустил. Вызвал затем приближенных.

      – Ослепить! – приказал царь.

      Решили приближенные, что ослышались.

      – Ослепить! – повторил Иван.

      Не хотел он, чтобы талантливые мастера где-то могли повторить подобную красоту. Слеп человек. Так-то надежнее.

      Есть и такое предположение, что Постник и Барма – не два человека, а одно лицо – Постник Барма. Постник – имя, Барма – фамилия.

      Как Хузангайка Трофимкой стал

      Чебоксары. Город Алатырь. Цивильск. Шумерля. Волга. Река Сура. Это Чувашия. Трудолюбивый и щедрый край.

      В годы царствования Ивана Грозного Чувашия вошла в состав России. Состоялось это незадолго до падения Казани.

      И Хузангайка стал Трофимкой именно в те годы. Вот как случилось это.

      Шли русские войска еще в свой первый казанский поход. Один из отрядов остановился в чувашском селе. Приняли их хорошо чуваши. Накормили. Напоили. Приготовили для русских воинов ночлег.

      Перед тем как ложиться спать, Трофим Рябой, был он и в самом деле рябоват лицом, стал возиться с хозяйскими детьми. Особенно ему понравился мальчик лет шести. Глазенки живые-живые, цепкие. Туда-сюда, как маятник, бегают. На лице и у него рябинки.

      – Как звать?

      – Хузангайка.

      – А я – Трофим.

      Познакомились они. Подружились. Трофим Рябой резную игрушку ему смастерил. На пальцах свистеть научил.

      Не хотел расставаться Хузангайка с Трофимом Рябым. Когда уходили русские, все стоял у околицы. И махал, и махал, и махал.

      И еще раз свела судьба Трофима Рябого с чувашским селом. Было это уже в четвертый, в главный поход на Казань. Многое изменялось тогда в селе. Присоединились в тот год чуваши к России. Под защиту России стали.

      Рады жители Трофиму Рябому. Рады другим ратникам. Снова приветствуют и угощают русских воинов. И Хузангайка вновь все время около Трофима Рябого вертится, всё рядом с ним. Подрос мальчишка за эти годы. Однако глазенки всё такие же живые-живые. Маятником всё так же бегают.

      Как родных, провожали