Обмелевшие реки. Алексей Янкин

пинком подпирающую дверь трость, которую сам вырезал прошлой весной для отца, молодой человек вбегает внутрь. Дом пуст и заброшен. Сразу чувствуется бесприютность давно покинутого жилья. Обводит потухшим взглядом стены, лавки, стол.

      Стол! На столе лист бумаги, придавленный старым тусклым серебряным подсвечником. Хватает. Буквы расплываются перед глазами. Почерк отца. Значит там… Мать…

      Молодой человек бессильно опускается на стул. Его бьет крупная дрожь. Как же так? Отчего? Что случилось? Ведь она была здорова. И совсем еще не старая. Это он в шутку называл родителей стариками. А какие они старики!? Отцу едва шестьдесят стукнуло, а мать моложе. Никита вновь поднимает бумагу. Буквы плывут. Он трет глаза, добиваясь хоть какой-то четкости – и читает. В голове шум. Он ничего не понимает. Перечитывает второй раз. Третий. Наконец до него доходит смысл. Мать внезапно заболела и угасла от неизвестной болезни буквально в две недели. Ни разбиравшаяся в медицине Алёна, ни бабки-ведуньи, ни молитвы Тимофея ничего сделать не смогли. Но мать, по словам отца, не мучилась. Ушла в полном сознанье, благословляя мужа и детей.

      Рука с письмом вновь падает. Никита смотрит в пустоту.

      А что с отцом? Он еще раз перечитывает письмо. Отец просит прощения. За что – непонятно. Словно так же прощается навсегда. Уж не… Да нет. Отец не мог. Он сильный человек. Но где он? Никита выскакивает на улицу, разрывая ворот и подставляя разгоряченное лицо разыгравшемуся вечернему ветру.

      Глава 3

      007

      – Как же ты могла оставить его одного?! – Никита укоризненно выговаривает сестре, – В таком состоянии.

      – Но, Никита, я же не могла знать! Он не говорил, что собирается куда-то.

      – Нельзя, нельзя было его оставлять! Надо было уговорить перейти к вам. Хотя бы на время.

      – Поверь, Никита, мы пытались, пытались уговорить его, – вмешивается в разговор Саня, – Так ты же знашь отца свово. Если чо забрал в голову, так ломать бесполезно.

      – Да, Никитушка, мы уж и так, и эдак просили. – Алёнка виновато смахивает слезу со щеки, – Я и подумать то не могла, что он решится, куда-то уйдет. Думали, пусть немного один побудет, если легче ему так. Успокоится. А потом еще поговорим. Мы и думали твёрдо, что к осени заберем его.

      – А оно вон как обернулось, – вновь вклинивается Саня.

      – Мы уж через три дня приехали, а его нет. И по-всякому думали. Весь остров обошли. Нет его нигде. Думали, надеялись, может на охоту куда уплыл. Побродит малость, успокоится, да вернетси. Потом еще два раза приплывали. А его всё нет да нет.

      – Ладно, – вздыхает Никита, – А куда он уйти мог, не думали?

      Супруги переглядываются:

      – По-всякому кумекали. Да что мы – весь скит гадал. Чо токо не предполагали. Да всё ерунда кака-то получатся.

      – Ну а ты как сама думаешь?

      Сестра расстроено пожимает плечами. Если бы Никита знал, как она себя казнит. Саня тоже расстроено