Калямбра. Александр Покровский

торпед. А я вот за ТРП поехал на склад. Один, естественно.

      ТРП – это твердый регенерируемый поглотитель. Он углекислый газ под водой поглощает. Без него там даже пернуть страшно.

      Машину в тылу с трудом оторвал. Теперь еду и думаю: только бы перед КПП не сдохла, как я тогда до пирса доберусь, каждая бочка вместе с оплеткой этой нашей драгоценности весит сорок кило. У меня двадцать бочек.

      Перед КПП меня останавливают.

      – Товарищ капитан третьего ранга! В зону нельзя. Погрузка ракет.

      Только этого не хватало! Достаю жетон «За дальний поход», и ворота, как по-волшебному, открываются. За этот жетон бербаза маму продаст.

      А теперь нам на пирс с ветерком надо. Гей, славяне!

      Подъезжаем к пирсу – никого. Лодки нет, и я опять один.

      Эх, лямка моя бурлачная. Я же капитан третьего ранга, и таскать двадцать бочек волоком с корня пирса почти на самую середину, потому что машина боится заехать и не выехать, по сорок кило каждая нам не привыкать – Кать! Кать! Кать!

      Вся жопа в мыле.

      Пока корячился, лодка появилась. Только не наша, а соседней дивизии. Подошла она, ошвартовалась, сходню сбросила, и спрыгнул с нее хуй.

      – Эй! – заорал хуй. – А ну, выбрасывай с пирса все в пицс-ссз-зз-ду!

      После чего он опрометчиво ткнул ногой мои бочки.

      Видите ли, пинать мои бочки в моем же присутствии на одиноком пирсе, после того, как я над ними столько корячился, даже если ты вновь назначенный начальник штаба соседней дивизии в звании капитана первого ранга (что потом выяснится), не стоит.

      Потому что я тут же подскакиваю и ору:

      – Я вас самого сейчас выкину! – после чего человек берется мною за грудь и незамедлительно тащится к краю плавпирса.

      А потом наступает момент истины. Потом он говорит мне буднично:

      – Ну, ладно, пусть полежат! – и мы расходимся.

      А тут и наша лодочка появляется.

      ХОРОШО

      Хорошо все-таки! Ох, как хорошо! Здесь асфальт, фонари, светофоры, люди ходят. А у нас там пурга – перед лицом пелена, ни черта не видно.

      Идешь по дороге на ощупь, прикрывая ладонью лицо. И так километрами. В сторону ступил – провалился по колено. Приходишь в поселок в четыре утра, а до ПКЗ еще сорок минут идти, а подъем в семь.

      Или росомаха. Она из семейства куньих. Бежит по дороге, как собака на трех ногах – с подскоком. Подбегает ближе, и ты видишь, что это не собака. У нее медвежьи лапы.

      Она идет за тобой, соблюдая дистанцию.

      А ты не выдерживаешь, поворачиваешь, и пошел на нее все быстрей и быстрей. Она отбегает в сторону, останавливается, и какое-то время вы стоите друг напротив друга – человек и зверь. Ты смотришь на нее в упор, она отводит взгляд в сторону. Ты пошел, она, словно нехотя – следом. Так повторяется несколько раз.

      Потом, как-то незаметно, она пропадает.

      А у вас хорошо.

      Я тут каждый день улыбаюсь.

      ЧАЙ С ПОДМИГИВАНИЕМ

      Шторм разметал всех. Авианосец улетел куда-то в сторону, его корабли охранения разбросало с легкостью щепок, а наш эсминец зашвырнуло за горизонт.

      Когда шторм стих, приняли�