Рай. Бин Фрай!. Владимир Буров

со страхом человека, вдруг узнающего, что лучший путь для России – это путь Польши, Венгрии, Словении.

      Как?! Великая Россия и габровский юмор братьев наших меньших? Ужас! И это, как стремление к будущему. Что это нам даст? У каждого будет, ну пусть не по три машины, как у рядового Брунейца, а по одной хорошей немецкой или японской тачке. Квартира с настоящим евроремонтом, а не Под евроремонт. Мебель пусть не из Карельской березы, но из дерева, а не из опилок. Колбаса, фрукты, овощи, как делают для людей, а не как на корм скоту. Счет в банке триста тысяч долларов, как у бежавших в Америку от нашей веры раскольников. Это программа минимум. Программа максимум – это возможность написать роман, напечатать его и получить за него деньги. Спрашивается:

      – Откуда деньги? – Ведь это означает, что роман будут читать! Мама! Кто? А вот это и есть программа максимум:

      – На каждого писателя должно выделено от десяти до пятидесяти тысяч читателей. Ну, чтобы деятельность его была рентабельна. Где их взять? Как сказал друг писателя Лима, Михаил Шем:

      – Надо их обучить. – Фантастика. Это примерно тоже самое, как сказал бы Колумб:

      – Надо обучить людей есть корешки, а не ядовитые вершки у картофеля. Тогда они будут сыты и счастливы. Сыты, потому что картофель очень вкусный, если:

      – С сольцой его намять. – И счастливы, потому что они до этого додумались.

      Царство умных и сытых людей. Пожалуй, ради программы максимум стоит идти по пути Польши. Вот если бы точно знать, что результат будет достигнут. А так не идеи о великой России, ни фирменных польских кроссовок. Ведь альтернатива польскому разумному благосостоянию это альтернатива гайдаровскому премьерству:

      – Хотели, как лучше, и это получилось, как всегда:

      – Только для себя. То есть без базара.

      Пусть будет несправедливое распределение богатств в пользу тех, у кого свой рынок. А те, у кого нет базара, пусть стучатся лбом в стену. Ведь они не сильно будут стучаться, так как кое-что у них есть. И для всех будет существовать идея о великой России. Каждый будет иметь в себе силы сказать:

      – Ну, бараны! – Когда он смотрит кино.

      А так ведь у них не будет даже сил сказать:

      – Какой я баран! Ни кроссовок, ни коммунизма.

      И все-таки я за Польшу. Приду, скажу:

      – Запишите мне пятьдесят тысяч читателей. Пятьдесят ведь можно?

      – Разумеется, – ответят мне. И без базара они будут читать мои книги. Неужели так бывает? Говорит же Молчановский:

      – В Америке можно делать, что хочешь. И никто вас не остановит, как будто вы идете на красный свет, никто не скажет:

      – Слово на х в ослабленном значении! – Это не Лолита, читать не будут. – Ведь, если все можно, то значит:

      – Это кому-то нужно. – Или каждый имеет по сто миллионов долларов и пишет, и печатает свои произведения в кажущемся ему разумном количестве. А читают их, или нет:

      – По барабану. То есть безразлично. – Нет, первый вариант мне нравится больше. Вот приехали старообрядцы в Америку,