Мальчик из Тобольска. Повесть о детстве Д. И. Менделеева. Анатолий Нутрихин

и сбыте стеклянной продукции, а также об обширной пашне, огородах, скотном и птичьем дворах. В этом большом хозяйстве трудились крепостные, а также приписанные к заводу крестьяне, которым Менделеева обеспечила постоянную плату. Физическим трудом занималась и сами Менделеевы. Каждый член семьи имел в доме свои обязанности, летом, в Аремзянах, родители и дети заготавливали сено, ходили в лес за грибами и ягодами.

      Стекольный завод постепенно стал давать прибыль. Накопились деньги и на поездку в Москву: на глазную операцию главы семейства. В путь Иван Павлович отправился в 1837 году в сопровождении дочери Елизаветы. Поселились они у Василия Дмитриевича Корнильева, женатого на племяннице декабриста Павла Ивановича Пестеля – Надежде Осиповне Биллингс.

      В гостеприимном доме Корнильева у Покровских ворот бывали литераторы Евгений Баратынский, Федор Глинка художник Павел Федотов, историк Иван Снегирёв. Хозяин этого своеобразного салона дружил с Сергеем Львовичем Пушкиным и в 1826 году принимал у себя его знаменитого сына.

      – Я однажды встретил у него Николая Васильевича Гоголя, – вспомнил Иван Павлович.

      – Неужели? Когда? – удивились Паша и Митя.

      – Наш отец видел Гоголя, когда с Лизой ездил в Москву к известному офтальмологу Петру Федоровичу Броссе, – пояснила Мария Дмитриевна. – Профессор сделал удачную операцию, и папа вновь стал видеть! Увы, когда он вернулся в Тобольск, на должность – директора гимназии – его не назначили, возможно, наказав тем самым за общение и дружбу с политическими ссыльными. Ему пришлось работать корректором в местной типографии городской управы. Ещё он, как вы знаете, помогает мне в покупке сырья для стекольного завода и сбыте готовой продукции.

      Митя запомнил, что с его отцом тогда поступили несправедливо. Обида долго не забывалась, тревожила душу. Вот и этот вечер мальчику не спалось. Он встал с постели и закрыл створку окна. Нырнув обратно под одеяло, постарался думать только о завтрашней поездке из деревни в город. Ему грезился желанный Тобольск, знакомый старый сад за менделеевским домом на Большой Болотной улице.

      Сад был пуст, ни души… Неожиданно из лопухов, разросшихся у забора, высунулась озорная рожа дружка Фешки Кожевникова. Сорванец лукаво подмигнул и взмахнул рукой: в воздухе взметнулась веревка, к концу которой была привязана крыса. Пасть, усаженная белыми острыми зубами, мелькнула перед Митиным носом. Спящий проснулся… Комнату освещала луна. За окном монотонно стрекотали кузнечики. Ночная бабочка сидела на подушке, на крыльях белело по три пятнышка. Осторожно взяв, Митя выпустил её в форточку.

      Лес

      Фешка, идя из деревни Чукманка, через болото пробирался на хутор. Вода промочила лапти и онучи. Порой она добиралась до колен, но выше ноги остались сухими. «Нынче и на этом болоте не глубоко. Жара воду выпарила, а то брёл бы в ней по пояс…», – подумал