Последние рыцари. Фантастическая сага «Миллениум». Книга 1. Том 1. Игорь Соловьев

гласит, что времени не существует, что оно – лишь условное обозначение. Вы живете только сейчас, только теперь. Единственная реальность – это вы в это мгновение. Сколько вам лет? Шестьдесят восемь, если не ошибаюсь? Немного, но нигде не существует ни одного мгновения предыдущих шестидесяти восьми лет и скольки-то месяцев. Точно так же время исчезает, если мы взглянем математически, с точки зрения вечности. А вечность объективна, ведь только относительно ее время и идет, идут изменения. Значит, конечная реальность, в которой вы окажетесь через бесконечно малый срок, которая наступит в вечном сейчас – это момент смерти, осознания смертности. С ней перестанет быть и все немногое, чем вы дорожили, ваши воспоминания. Вы сами верите, что их больше не будет. Призрачная память потомков? Это часть их сознания, вы же не сохраните этих крупиц, ведь вашим окончанием будет небытие. Итак, никакие соображения счастья человечества или близких не отвратят вас от факта, что вы выбираете между бытием и небытием – и перед одним из них вы получаете бесконечно малое наслаждение, ограниченное эмоциональным барьером, мыслью об этике, в другом – тоже бесконечно малое относительно вечности, но куда более крупное удовольствие от неограниченного потребления. Вот и весь призрак объективной этики – она держится на честном слове, страхе и неспособности вести себя хищнически. Это сродни вегетарианству – психически травоядные люди пытаются подвести базу под то, что их есть нельзя по якобы объективной причине. На самом деле причина лишь одна, и она субъективна – они боятся и хотят жить. Что ж, право овец – верить, что волка остановят их теоретические выкладки. Хорошо, я чувствую, что слишком сложно выражаюсь. В двух словах – ни в каких законах природы нет предпочтения одного поведения другому. Можно только избрать определенные ценности, исходя из личных эмоций, но логически невозможно придать этим убеждениям статуса объективной реальности, потому что сама реальность – это желание каждого получить здесь и сейчас, и все рассуждения про достоинство и мораль лишь мешают процессу эволюционной борьбы в социуме. У меня пока все, коллеги, – Беркли сложил ладони у груди и сел, переводя дух. Было видно, что долгая речь отняла у него много сил.

      Я обдумывал сказанное и не мог соврать себе – Беркли был убедительнее. Я ощущал какой-то болезненный трепет удовлетворения, как тогда, выкрикивая дяде, тете и остальным гадости, и при этом – какую-то пустоту. Все же, кажется, Беркли прав. Мы идем на разрушение хорошего и оно дает нам радость – болезненную, мерзкую, но все же радость. Почему, почему?

      Томашевский сжал губы, но заговорил спокойно:

      – Объективная этика заключается в объективной морали, в возможности наличия базовых благ, удовлетворения потребностей для каждого и свободы для реализации индивидуальности!

      – Простите, а где во всем этом объективность, а не ваша личная вера? Какая наука изучает