Алмазная колесница. Борис Акунин

героиню дня, бельгийскую овчарку грюнендальской породы:

      – Резеда.

      Резеда понюхала штиблет Фандорина и вильнула хвостом. На Евстратия Павловича оскалила клыки.

      – Не обижайтесь, она брюхатая, – поспешно сказал поводырь. – Зато нюх острее.

      – Ну, что вы там нашли, показывайте! – нетерпеливо потребовал надворный советник.

      – Да вот, смотрите сами.

      Чуриков потянул собаку за поводок, она неохотно поплелась к складу, оглядываясь на инженера. У входа уперлась лапами, потом и вовсе легла на пол, всем своим видом показывая, что ей спешить некуда. Покосилась на людей – не будут ли ругаться.

      – Капризничает, – вздохнул дрессировщик. Сел на корточки, почесал суке раздутое брюхо, пошептал что-то на ухо.

      Резеда милостиво встала, направилась к штабелям ящиков и мешков.

      – Вот, вот, следите! – вскинул руку Чуриков.

      – За чем?

      – За ушами и хвостом!

      Хвост и уши у Резеды были опущены. Она медленно прошла мимо одного ряда, мимо второго. Посередине третьего уши вдруг встали торчком, хвост взметнулся кверху, потом опустился и больше уже не поднимался, зажатый между лап. Ищейка присела и залаяла на четыре аккуратных джутовых мешка среднего размера.

      Груз прибыл из Франции и предназначался хлебопекарному товариществу «Вернер и Пфлейдерер». Доставлен утренним новгородским поездом. Содержание – желтый порошок, оставляющий на пальцах характерный маслянистый блеск, – сомнений не вызывало: мелинит.

      – Успел пересечь г-границу раньше, чем туда прибыли собаки, – определил Фандорин по сопроводительным документам. – Ну что ж, Мыльников, работаем.

* * *

      Работать решили сами, не доверяясь филерам. Эраст Петрович нарядился железнодорожником, Мыльников грузчиком. Устроились в соседнем пакгаузе, откуда отлично просматривался и склад, и подходы к нему.

      Получатель явился за грузом в 11.55.

      Невысокий мужчина приказчицкого вида предъявил бумажку, расписался в конторской книге, мешки в закрытый фургон перетаскал сам.

      Наблюдатели так и приросли к биноклям.

      – Пожалуй, японец, – пробормотал Эраст Петрович.

      – Да что вы! – усомнился Мыльников, крутя колесико. – Русак русаком, с некоторой татаринкой, как положено.

      – Японец, – уверенно повторил инженер. – Возможно, с примесью европейской крови, но разрез глаз, форма носа… Где-то я его видел. Но где и когда? Возможно, просто похож на кого-то из знакомых японцев… Японские лица разнообразием не отличаются, антропология выделяет всего двенадцать основных типов. Это из-за островной уединенности. Не было притока иноплеменной к-крови…

      – Уезжает! – прервал антропологическую лекцию Евстратий Павлович. – Скорей!

      Но спешить теперь было незачем. Для слежки по городу был заготовлен целый парк разномастных колясок и пролеток, и в каждой сидело по филеру, так что деться объекту было некуда.

      Инженер и надворный