Алмазная колесница. Борис Акунин

нервничайте, отважный самурай. Я нынче чистенький.

      Второй раз за сегодняшний день Василия Александровича назвали самураем, но теперь с явной насмешкой.

      – Вы ведь японец? – спросил получатель Транспорта, хрустнув куском сахара и шумно втянув чай из блюдца. – Я читал, что некоторые из самураев почти неотличимы от европейцев.

      – Какая к бесу разница – самурай, не самурай, – обронил Рыбников, по привычке подстраиваясь под тон собеседника.

      – Это верно. Давайте к делу. Где товар?

      – Перевез в склад на реке, как вы просили. Зачем вам река?

      – Нужно. Куда именно?

      – После покажу.

      – Кто кроме вас знает? Ведь разгрузка, перевозка, охрана – целое предприятие. Люди надежные? Язык за зубами держать умеют?

      – Они будут немы, как рыбы, – серьезно сказал Рыбников. – Ручаюсь головой. Когда будете готовы забрать?

      Дрозд почесал бороду.

      – Думаем часть товара, небольшую, в Сормово сплавить, по Оке. Завтра к ночи оттуда придет баржа. Тогда и заберем.

      – Сормово? – прищурился Василий Александрович. – Это хорошо. Правильный выбор. Каков ваш план действий?

      – Начнем с забастовки на железных дорогах. Потом всеобщая. А когда власть нервишками дрогнет, пустит казаков или маленько постреляет – вмиг боевые отряды. На сей раз обойдемся без булыжника, орудия пролетариата.

      – Когда начнете-то? – небрежно спросил Рыбников. – Нужно, чтоб самое позднее через месяц.

      Каменное лицо революционера скривилось в усмешке:

      – Выдыхаетесь, сыны микадо? Язык на плечо?

      По зале прокатился смешок, и Василий Александрович от неожиданности вздрогнул – неужто услышали?

      Рывком обернулся – и тут же снова расслабился.

      Это в трактир ввалились двое седобородых извозчиков, здорово навеселе. Один, не удержавшись на ногах, упал, второй помогал ему подняться, приговаривая:

      – Ничаво, Митюха, конь об четырех ногах, и то спотыкается…

      От одного из столов крикнули:

      – Энтакого коняшку на живодерню пора!

      Загоготали.

      Митюха заругался было на насмешников, но налетели половые и в два счета вытолкали пьяненьких ванек прочь – не срами почтенное заведение.

      – Эх, Русь-матушка, – снова усмехнулся Дрозд, и опять криво. – Ничего, скоро так встряхнем – из порток выскочит.

      – И припустит с голым задом в светлое будущее?

      Революционер внимательно посмотрел в холодные глаза собеседника.

      Не надо было задирать, сразу понял Рыбников. Перебор.

      Несколько секунд не отводил взгляд, потом сделал вид, что не выдерживает – потупился.

      – Нас с вами объединяет лишь одно, – презрительно сказал эсэр. – Отсутствие буржуазных сантиментов. Только у нас, революционеров, их уже нет – перешагнули, а у вас, молодых хищников, их еще нет – не доросли. Вы используете нас, мы используем вас, однако вы мне, господин самурай, не ровня. Вы не более чем винтик в машине, а я – архитектор Завтрашнего Дня, ясно?

      Он