Короли океана. Густав Эмар

вина и по восемнадцать унций сухарей.

      Время поджимало. Все ели стоя, сгрудившись возле котелков. Младшие офицеры даже не удосужились сдобрить причитавшуюся им по штату селедку выданным к ней маслом. Так что с завтраком было покончено в считанные минуты.

      И вот уже главный старшина засвистал в дудку и скомандовал:

      – Сыпь соль!

      По команде человек пятнадцать матросов кинулись к люку, куда перед тем снесли множество корзин с солью крупного помола; они опорожнили корзины, рассыпали соль по всей палубе, и вскоре та покрылась как будто плотным слоем мелкого града.

      В эту минуту одному из матросов-наблюдателей на площадке перед бушпритом послышался прямо по курсу легкий всплеск. Он перегнулся через борт, желая удостовериться, что не ошибся, как вдруг громкий голос, раздавшийся, словно из морской пучины, грянул по-французски:

      – Эй, на «Непоколебимом»!

      – Эй, вы там! – прокричал в ответ матрос. – Кто нас кличет?

      – Франция! Пирога с Санто-Доминго!

      Капитан, слышавший эту короткую перекличку, что-то шепнул вахтенному офицеру.

      – Убрать грот! – скомандовал тот в рупор. – Руль лево на борт! Грот-марсель вывести из ветра!

      Матросы бросились к гитовым и брасам – и через несколько мгновений корабль, осаженный на полном ходу, застыл, как вкопанный, бортом к волне.

      – Эй, на пироге! – кликнул офицер.

      – Эй, на корабле! – тут же последовал ответ.

      – Дайте-ка задний ход и швартуйтесь правым бортом. Сейчас бросим вам конец!

      Кто-то из матросов схватил швартов и, держа его в руке, спрыгнул на руслень[34]; когда же легкое суденышко поравнялось с кораблем, он бросил конец, который моряки на пироге подхватили на лету, прочно закрепили его на носу своего судна и, ловко перебирая руками, подтянули его к борту корабля.

      Через несколько минут четверо или пятеро человек с пироги, словно кошки, вскарабкались по борту корабля и вслед за тем скорее перемахнули, чем перелезли, на его палубу.

      Экипаж пироги состоял из дюжины человек: семеро остались на ее борту следить, чтобы она не ровен час не опрокинулась, ударившись о мощный борт корабля.

      Люди, объявившиеся столь странным образом на борту французского корабля, заслуживают нашего особого внимания. Четверо из них были высокого роста, с резкими, даже грубыми, чертами лица и свирепым взглядом, в котором угадывалась непоколебимая воля. Были они сухощавы и мускулисты и явно обладали недюжинной силой; их смуглая кожа, словно выдубленная дождями, солнцем, ветром и морской водой, казалось, прилипла к костям, плотно обтянув выпуклые мышцы, толстые, как канаты, и твердые, как железо.

      Одеты они были не менее странно, чем выглядели: лишь короткие холщовые куртки и такие же штаны, доходившие до середины бедер. Впрочем, определить, точно ли платье у них было из холстины, можно было, лишь рассмотрев его чуть ли не в упор, поскольку оно было сплошь замызгано кровью и жиром, отчего сделалось непромокаемым и обрело рыжеватый

34

Руслень – узкая отводная площадка снаружи судна на уровне верхней палубы, служащая для увеличения угла крепления вант к мачтам.