Вдали от безумной толпы. Томас Гарди

чтобы не сбиться с дороги, но в глубине души желая опять услышать мелодичные звуки.

      – Верно. Солодовня будет, как спуститесь с холма. А знаете ли вы… – Девушка помолчала. – Знаете ли вы, до которого часа открыт постоялый двор «Голова оленя»?

      По всей видимости, ее очаровала приветливость Габриэля, а Габриэля заворожил ее голос.

      – Об этом постоялом дворе мне ничего не известно. А ты направляешься туда?

      – Туда… – Незнакомка вновь замолчала. Более сказать было нечего, и то, что она все же нашлась, как продолжить разговор, свидетельствовало о несознаваемом желании изобразить непринужденность – у людей, не привыкших кривить душою, такие намерения обыкновенно заметны. – Вы не из Уэзербери будете? – робко осведомилась девушка.

      – Нет, я новый пастух. Только что прибыл.

      – Всего лишь пастух? А держитесь почти как фермер…

      – Всего лишь пастух, – повторил Оук, понизив голос, и в его словах прозвучала печаль безысходности.

      Мысли Габриэля обратились в прошлое, а взгляд – под ноги молодой особы, и тут только он заметил лежавший на земле узелок. Девушка, по-видимому, проследила за переменою в его лице и потому вкрадчиво произнесла:

      – Вы ведь никому в приходе не скажете, что встретили меня здесь? Хотя бы день или два?

      – Я буду молчать, раз ты об этом просишь.

      – Вот спасибо! Я бедна и хочу, чтобы обо мне никто ничего не знал.

      Девушка, умолкнув, поежилась.

      – В такую ночь не помешало бы пальтишко, – заметил Габриэль. – Не лучше ли тебе укрыться в каком-нибудь доме?

      – Ах, нет. Прошу вас, идите своею дорогой, а меня оставьте. Спасибо за добрые слова.

      – Я пойду, – сказал Оук и, подумав, прибавил: – Если ты в затруднении, то, может, согласишься принять от меня этот пустяк? Всего только шиллинг, большим я помочь не могу.

      – Да, приму, – благодарно проговорила девушка и протянула руку, а Габриэль протянул свою.

      Несколько мгновений они искали в темноте ладони друг друга, чтобы передать монету, и за столь малое время произошло нечто, говорившее о многом. Пальцы Оука тронули запястье девушки, и он почувствовал, с какою трагической быстротою и силою бьется под кожей жилка. Точно так стучала кровь в жилах его ягнят, когда их гнали слишком быстро. Видно, незнакомка, как и они, принуждена была с чрезмерной расточительностью расходовать жизненные соки, которые у нее теперь почти иссякли, ежели судить по очертаниям субтильного тела.

      – Что с тобою?

      – Ничего.

      – Но я вижу!

      – Нет, нет, нет! Никому не говорите, что меня повстречали.

      – Хорошо. Не скажу. Доброй ночи.

      – Доброй ночи.

      Девушка так и осталась неподвижно стоять у дерева, а Габриэль пошел в деревню Уэзербери, именуемую также Нижним Прудом. Ему казалось, будто, соприкоснувшись с незнакомым хрупким созданием, он погрузился во тьму глубочайшей скорби. Однако мудрость велит нам не слишком доверять впечатлениям, и Габриэль старался не думать