Педагогическая антропология в зеркале философии. А. А. Корольков

реализует в своем становлении, либо погасит, загубит. Как в осколке зеркала может отразиться солнце, так и в человеке, в его микрокосмосе может сиять совершенство высшего Образа. «Ничто другое из сущего не уподобляется Богу, кроме человека»[39], а это уподобление, согласно Григорию Нисскому, проявляется в духовной чистоте, уме, слове, любви, в стремлении к небу, то есть к высоте духовной. «Как душевный превосходит плотского, так аналогично этому духовный выше душевного»[40]. Духовность человека не может состояться без свободного выбора, ничто «вынужденное и насильное не может быть добродетелью»[41]. Человек от рождения – это лишь возможность стать человеком в его совершенных проявлениях, таков ход размышлений всех христианских мыслителей.

      В XX столетии философы, богословы оценили вклад в духовную антропологию Григория Паламы, которого иногда называют основателем исихазма, хотя практика монашеского священнобезмолвия существовала задолго до XIV века, еще у первохристианских пустынножителей.

      Греческое «исихия» означает молчание, тишину, покой. Исихазм – это священнобезмолвие, подвижнический способ христианской жизни, направленный на созидание храма души человека, формирование «внутреннего человека». Философия исихазма в этом смысле противоположна «внешней» философии Древней Греции. Исихазм учит духовной жизни, он неотделим от монашеского подвига, от «умного делания» отдельной души человека.

      Вера в человека – основа исихастской антропологии. В том числе и антропологии Григория Паламы. Причем человек понимается целостно, в нераздельном единстве души и тела. В молитве, в богообщении участвуют и душа, и тело. Это принципиально отличает учение Паламы (паламизм) от платонизма. Если у Платона душа находится в теле, как в тюрьме, то у Паламы весь человек участвует в общении с Богом. Он прекрасно владел платоновским и аристотелевским наследием, но советовал обращаться с греческой философией так, как фармацевты обращаются со змеями: извлекают из них яд и приготавливают противоядие. Например, он подвергал убедительной критике учение Платона о переселении душ.

      Христианская антропология многократно усилила идеи античной философии о внутреннем человеке. В исследовании русского грека Авраама Позидиса (Позова), осуществившем синтез богословия, психологии, медицины, раскрыто становление в истории понятия «внутренний человек». А. С. Позов считал, что в «Филебе» Платона уже содержалось представление о внутреннем человеке: «Человек своей монадой связан с Единым, своим интеллектом – с Мировым разумом, а своей душою – с Мировой Душою. Все эти три части составляют внутреннего человека Платона»[42]. У А. Ф. Лосева встречаем мысль о том, что Аристотель тоже акцентировал внимание на внутреннем человеке[43].

      Если в античной литературе исследователям приходится отыскивать ростки учения о внутреннем человеке, то в христианской антропологии оно становится центральным,

39

Святой Григорий Нисский. Об устроении человека. – СПб., 1995. С. 8.

40

Там же. С. 24.

41

Там же. С. 54.

42

Позов А. С. Основы древнецерковной антропологии. СПб., 2008. Т. 1 С. 136.

43

Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993. Глава IX «Общее обозрение воспитательной системы».