Ложь во спасение. Ольга Егорова

костюм? И почему он решил сделать это здесь?

      – Знать бы.

      – Наверное, мы должны были вызвать милицию.

      – Ты так считаешь? Думаешь, они поверили бы мне?

      – Не думаю.

      – Тогда зачем…

      – Просто. Чтобы что-то сказать. Прости меня.

      – Тебе не за что просить прощения.

      – Я тебя ударила.

      – Правильно сделала. Если б не ударила, я бы сошел с ума от смеха.

      – Это была парадоксальная реакция. Я где-то читала об этом.

      – Сегодня ведь твой день рождения.

      – Зачем ты об этом вспомнил?

      – А я об этом и не забывал. Знаешь, мне иногда кажется…

      – Да? Что тебе кажется?

      – Что он специально устроил все это. Именно сегодня. Чтобы отомстить.

      – Он – это кто?

      – Слизень. Помнишь, в тот день…

      – Прекрати. О чем ты вообще?

      – Сам не знаю. В голове каша.

      – Глупости все это. Лучше не думай.

      – Не думал бы, если б мог.

      – Когда-нибудь сможешь. И я смогу. Все проходит.

      – Наверное.

      Они еще долго сидели в тишине, перебрасываясь короткими фразами. Разговаривали тихо, неторопливо и буднично, прекрасно понимая, что просто оттягивают время. Оттягивают наступление того момента, когда все же придется снова начать что-то делать, в глубине души надеясь, что тянуть можно будет до бесконечности.

      Нелепая мысль пришла в голову: кажется, он готов состариться, сидя здесь, на этом полу. Он совсем не против, чтобы в этой тихой беседе прошел весь остаток его жизни. Лишь бы не пришлось больше прикасаться руками к холодному телу, лишь бы не видеть рядом мертвое лицо, залитое темной свернувшейся кровью, и сизые губы, навечно сложившиеся в так и не успевший родиться звук – то ли «о», то ли «у»…

      Интересно все-таки, что это было за слово, на которое у Слизня совсем чуть-чуть не хватило жизни?

      Дождь за окном постепенно успокаивался. Удары капель о стекло становились все реже, и вместе с убывающим ритмом этих капель, казалось, постепенно останавливается и само время, вступившее в странный сговор с дождем.

      Евгений ничего не имел против того, чтобы время остановилось совсем.

      А еще лучше было бы, если бы оно повернулось вспять, начав обратный отсчет. И тогда, он знал совершенно точно, ничего такого бы с ним не случилось.

      Но секундная стрелка все же лениво бежала по кругу, вслед за ней подтягивалась и минутная. Взгляд тянуло к часам, как магнитом.

      В первом часу ночи им все же пришлось подняться с пола и сделать то, на что, казалось, уже не оставалось сил.

      Яна, осторожно и тихо спустившись на девятый этаж, открыла ключами квартиру Слизня.

      А потом они вместе, подхватив тело под мышки, перенесли его вниз и сбросили на драный гобеленовый диван.

      Последнее, что осталось в памяти у Евгения – рука, безвольно свисающая с дивана. Белый металлический браслет на запястье и круглый циферблат механических часов с большими стрелками.

      Часы на мертвой руке по-прежнему тикали и показывали абсолютно точное время.

      Все, что было можно сделать,