Я русский. Вольная русская азбука. Александр Образцов

возникла удобная и налаженная система. В ней, правда, есть узкие места. Основное – провоз товара через границу. Таможня с той и другой стороны лютая. От челноков только перья летят. Однако и таможня понимает, что бизнес должен быть выгодным, иначе он заглохнет.

      В Улан-Удэ существует перевалочная база, где накопленный товар позволяет какое-то время пополнять запасы, невзирая на причуды Думы или Хурала в таможенном законодательстве. В Екатеринбурге поезд пустеет – до Москвы едут единицы. Товару обычно хватает и на обратный путь.

      Сама торговля из окон и на перроне не лишена известного блеска. Деньги в обмен на продукцию китайского ширпотреба передаются буквально рука в руку. В сложных случаях примерки из окна несется:

      – Деньги давай, потом меряй! Сначала деньги!

      Правда, иногда, перед самым отправлением, из-под вагона выскакивают бичи, рвут добычу из рук, и снова ныряют под движущиеся колеса.

      Весело и взаимовыгодно. Выгодно монголам – челнокам и оптовикам. Выгодно китайцам-производителям. Выгодно проводникам и линейной милиции. Выгодно жителям станций, приобретающим одежду в два-три раза дешевле, чем в магазинах. В Тюмень к поезду съезжается народ из Сургута и Уренгоя. Единственный, кто в данном раскладе остается в дураках – наше чугуннозадое государство, не умеющее организовать труд своих дешевых и квалифицированных портних и обувщиков. Да мы ведь весь мир способны завалить кофточками и шубами! Но – ничего, кроме разрухи.

      А до Москвы со мной в вагоне доехал один только негр из Африки. Монголы называли его Малик или Чернок. Вот уж кто торговал совершенно виртуозно! Его сияющая белозубая физиономия вызывала на станциях веселый ужас.

      – Ты где так загорел? – кричали ему.

      – Меховые куртки, настоящая кожа – пятьсот пятьдесят! Перчатки мягкие кожаные – пятьдесят! – орал он в ответ.

      В Данилове он продал последнюю пару и на Ярославский вокзал пошел, танцуя, с кожаным рюкзачком, набитом товарным эквивалентом. В Черкизове Малик затоварится и помчится до Иркутска навстречу очередному монгольскому экспрессу.

      – Ему надо, – сказала проводница с уважением, – у него в Иркутске семья и последний курс университета.

      – Понятно, – ответил я. – А вам не кажется, что они слезли с деревьев значительно раньше нас?

      Поучайте лучше ваших паучат

      Джон Кеннеди был таким же идолом шестидесятых, как Битлс и Мэрилин Монро. В его гибели, как и в гибели его брата Роберта, была какая-то закономерность, которую мы начинаем понимать только сегодня. В сущности, братья Кеннеди смотрелись бы своими только на нынешнем политическом небосклоне рядом, допустим, с Тони Блэром или Гавелом. Сорок лет назад эти два плейбоя потрясали своим поведением и видом все устои той державы, которая сложилась между двумя океанами как в инкубаторе.

      Что же за держава сложилась между двумя океанами на зависть всем обитателям Земли?

      Эта держава возникла совершенно пиратским