Капля света. Ольга Егорова

другого. Простого и понятного, как жизнь. Банального, как глоток воды из-под крана. Чтобы забыть про Альберта. Про его тупость и жадность…

      Он шел по улице, полностью поглощенный своими невеселыми мыслями, почти не замечая никого вокруг. Чуть не сбил с ног девушку, которая шла впереди него и внезапно остановилась как вкопанная.

      «Черт», – подумал он раздраженно и обернулся. Стройная фигура, в меру обтянутая трикотажем, копна густых и светлых, как лен, волос. Девушка, кажется, что надо – так может быть, ему именно этого и надо? Сейчас, в этот тоскливый, серый вечер, неплохо было бы расслабиться… Такие красивые у нее волосы, и фигура прекрасная, и даже настроение у Сергея на короткий миг стало лучше.

      Всего лишь на короткий миг. Она обернулась, он увидел ее глаза и сразу понял – нужно идти дальше, не останавливаясь. Не будет никакого флирта, не будет прозрачных намеков, уютного вечера в уютном кафе и скрипа тахты на съемной квартире у приятеля. Нужно идти дальше не останавливаясь, снова подумал он, но почему-то продолжал стоять на месте, не двигаясь. «Пожалеешь, – шепнул голос рассудка, – ох, как пожалеешь». Он и сам знал, чувствовал, что пожалеет. Что ни к чему ему все это – вселенская скорбь, сконцентрированная тысячекратно во взгляде голубых глаз незнакомой, чужой девушки. Пока еще незнакомой, пока еще чужой, пока еще можно все исправить, только не нужно стоять как столб и смотреть на ее туфлю. На туфлю, которую она почему-то держит в руке. Это совсем не то, что нужно ему сейчас. Совсем не те глаза, не тот взгляд. И это не Кнопка, тоскливо заныло сердце, и он снова подумал о том, что ничего уже не исправишь. Была бы Кнопка – было бы проще, не было бы никаких проблем, только Кнопки нет, вообще уже не существует в природе…

      Шум поезда привычно звучал далеким эхом. Еще тысячи ничем не связанных мыслей пронеслись в голове прежде, чем он услышал ее голос:

      – У меня сломался каблук.

      Так вот в чем дело… Оказывается, существуют еще на свете простые вещи, которые все объясняют. Вот почему она держит туфлю в руках. Только ему уж точно нет до этого никакого дела. У него – семья, огород, урожай…

      – Я вам очень сочувствую, – услышал он свой голос и почувствовал, что ноги наконец оторвались от земли. Сделал шаг, другой, оставляя позади – волосы, белые, как лен, что-то недосказанное во взгляде голубых глаз – все то, что было совершенно ни к чему. Совсем не то, совсем не нужно.

      – Подождите.

      Голос из-за спины заставил его обернуться. Сердце сжалось в тоскливом предчувствии. У него что, на лбу написано – экстренная психологическая помощь? Или она вообразила, что только у нее одной на душе может быть хреново?

      – Ну что еще, – хмуро бросил он, стоя вполоборота.

      – Говорю же вам, у меня каблук сломался.

      Она свои глаза, интересно, хоть раз в зеркале видела? Если бы видела, догадалась бы, наверное, что эта святая простота никак со всем остальным не вяжется. С глазами по крайней мере. Снова, как всегда, вспомнилась Кнопка – как с ней было просто, никаких тебе недосказанных фраз и полунамеков.

      – Девушка,